− Здесь есть кто-нибудь? – снова и снова звала я, пока в горле не пересохло.

Как бы я не всматривалась в темноту, ни кружки, ни другой посуды я не наблюдала. Хоть бы свечку поставили. На маленькое окошко, почти под потолком надежды не было, откуда света почти и не попадало, что могло означать только одно: сейчас вечер или ночь, что объяснял едва различимый свет, скорее всего, от луны. Пришлось затихнуть. Мне оставалось только ждать. Только вот сколько?

В первое время я пыталась считать секунды. Но после пару сотен я каждый раз сбивалась и бросила эту затею. Несколько раз вставала, чтобы размять тело. Но цепь на моей ноге тянулась всего на пару метров. И вокруг себя в этом радиусе ничего не было. Я даже еле могла дотянуться до ведра, чтобы справить нужду. Пришлось заново осмотреться и лишь затем использовать его по назначению. И надо же было такому случиться, что в это самое время, как только я сделала свои дела и едва ли успела поправить платье, где-то за спиной скрипнула тяжелая, железная дверь. Следом тут же последовали шаркающие шаги. И я повернулась лицом в сторону своего «посетителя». Врага нужно знать в лицо.

Казалось, шаги были слышны со всех сторон, но ко мне так и никто не приблизился. Я замерла, даже задержала дыхание в попытках угадать перемещение неизвестного мне человека. Человека ли? О чем только не передавали по новостям, разбери природу.

Шаги перестали слышаться, вместо них словно загремела посуда. Посуда? В подвале? В темноте? Я вертела головой во все стороны, чтобы разобрать, с какой стороны все же раздавались звуки, крутилась сама, пока не запуталась в цепи и чуть не упала. Пришлось присесть и освобождать ноги. Как раз в это время рядом раздался звук шагов. И я увидела старинные мужские туфли, какие носил в молодости еще мой дедушка. Бабушка их все хранила под старым диваном, который всем было жалко выбрасывать. Он так и стоял, собирая в свой ящик вещи, которым не дано было увидеть вторую жизнь.

И нога в этих самых туфлях пнула меня. Я попятилась назад и подняла голову. Передо мной стоял пожилой мужчина в костюме. Однако, сервис тут был на высоте. В руках он держал подсвечник, какие я видела только в музее. Такие были еще во время императоров. Неужели кто-то еще сохранил историю? Хоть глаза и смотрели на подсвечник, успела заметить, как на лице старика промелькнуло удивление, но тут же исчезло, сменившись разочарованием.

− Где я? – вопрос вырвался сам собой. – И кто вы?

Только ответа не последовало. Вместо него, мужчина обернулся назад, положил подсвечник и затем протянул мне чашку и ломоть хлеба. Но я не спешила принимать из его рук что-либо. Старик не вызывал доверия. Да и за ним я разглядела невзрачную женщину, которая была одета не лучше, чем я. Мы что, в рабство попали?

Мысль, как молния, проскочила в голове. Была, и нет ее. Я ужаснулась. Ведь смотрела документальные фильмы, где показывали кадры, от которых волосы по всему телу вставали на дыбы. И как со мной все это могло случиться?

Старик протянул мне чашку еще раз, едва ли не тыкнув куском хлеба в лицо. От него несло плесенью. Что же тогда было в чашке? Они решили меня отравить? Или проводили какие-то испытания?

− Ешь. Его милость будет злиться, − услышала я спокойный голос старика.

− Где я? Почему я здесь? Кто меня сюда привел? Зачем заперли и посадили на цепь, как собаку? – от моих вопросов старик опешил, замер, но так и не заговорил больше.

Он снова и снова протягивал в мою сторону чашку и ломоть хлеба, повторяя одну и ту же фразу: