Девчонка вдруг закричала так отчаянно, что пришлось зажать ей рот. Начала брыкаться, биться, изо всех сил отталкивать меня. Словно это я пришел к ней в комнату, начал лезть под платье, а потом насильно раздел и надругался над ее невинностью.

— Заткни пасть! — прорычал и вдавил в постель. — Разбудишь хоть кого-нибудь, и выпрыгнешь из окна вслед за Хьерой.

Она замолкла. Продолжала упираться мне в плечи, но больше не отталкивала. Сообразительная? Смотрела на меня широко распахнутыми зелеными глазами, которые вмиг наполнились слезами. Ну уж нет, второй раз на подобную уловку не поведусь.

— Это моя комната, дайна. Не надо строить из себя недотрогу, после того как кончила прямо подо мной.

Ее глаза еще сильнее расширились. Отчаянно покраснев, отвернулась и забилась маленькой пташкой в лапах дракона.

— И нет, можешь не бояться, я не лишил тебя девственности, — слова будто хлестали по ее оголенной коже, отчего человечка вздрагивала.

Я больше не сдерживался — не мог. Не после того, как только что сходил с ума от желания, от безудержного влечения, от красоты этой хитрой мерзавки и от скрываемой где-то глубоко под маской невинности страстной натуры. Меня словно обвели вокруг пальца и оставили ни с чем. Но кто это сделал и зачем?

Мой рык заставил девчонку сжаться:

— Кто ты на самом деле?

— Я Мира… — начала она, стоило отнять руку.

— Мне не интересно твое жалкое имя. Из какого ты мира?

— Не понимаю, о чем вы? 

Ее детская открытость во взгляде подкупала. Я был невероятно зол, все еще желал ее трахнуть, мой зверь по-прежнему тянулся к девушке. Выл от жажды насладиться ею. Нестерпимо, болезненно… жалко. Я едва сдержался, чтобы не придушить мерзавку.

Чистота и свежесть? Как эту особу можно ассоциировать с этими понятиями? Развратная шлюха, которая готова торговать своим телом ради достижения чьих-то коварных целей!

— Ты слишком хорошо мне подходишь, чтобы быть обычной человечкой, — прорычал я ей в лицо и, отпустив, отстранился.

Гадство! Я подарил ей жизнь. Не смог прикончить, только не ее. Видимо, теперь нам обоим конец. И он неизбежен. Это не просто совместимость, это нечто большее. И от понимания правды становилось паршиво.

Я поднялся с кровати, зашнуровал штаны. Меня распирало от ярости. Зверь никогда не отзывался во время постельных утех. А перепробовал я девиц немало. Страстных и не очень. Опытных и робких. Сгорающих от желания и неподвижных досок, дожидающихся, когда же все закончится.

А эта!..

Вкусно, страстно, необычно, маняще, ярко, великолепно… Не наберется всех слов, чтобы передать всю гамму эмоций и чувств, которые вызвало у меня это, на первый взгляд, невинное создание.

Девушка рывком поднялась. Потянулась за разорванным платьем и, притянув, стыдливо  прикрылась им. Покосилась на дверь, но я зло бросил:

— Уйдешь, когда разрешу.

— Как я здесь оказалась? — голос звенел сдавленной горечью. — Меня чем-то опоили?

— Это тебя нужно спросить. Не надо строить из себя невинность, сама заявилась ко мне и прыгнула в постель.

— Можно мне одеться?

Человечка не поднимала глаз. Стыдилась. Помнила каждое движение, каждый поцелуй и стон… И я помнил, отчего ярость лишь усиливалась.

Не дождавшись ответа, она торопливо надела платье. Стянула края на груди, опустила голову. Ее будто подменили.

— Встань, — приказал, подойдя к ней вплотную. — Посмотри мне в глаза.

Она коротко выдохнула, закусила губу. Вздернула подбородок, вмиг отбросив все стеснение. С такой вряд ли можно договориться. Будет избегать правды, лгать, действовать обманными методами, достигая ведомой только ей цели.