— Красивая маленькая лисичка.

И вновь эти неугомонные ладони. Я перехватил их и завел человечке над головой. Она не противилась. Все тянулась к моим губам, извивалась подо мной, явно давая понять, что одежда лишняя и пора бы приступить к чему-то более серьезному.

— Хочешь именно со мной?

— Да, пожалуйста.

Зверь отозвался. Я повел головой, улыбнулся. По венам побежал огонь, пульс участился, член окаменел от желания немедленно выполнить просьбу. Затрещали пуговицы на ее платье, посыпались градом на одеяло. Человечка не испугалась, лишь поддержала меня в этой бешеной нетерпеливости. Помогла снять с себя тряпье, оголилась, снова потянулась ко мне.

— Ты восхитительна, — поразился я.

И вновь ее мягкие губы. Шаловливый язычок. Сводящие с ума стоны. Мы будто завоевывали друг друга, в борьбе перехватывали инициативу. То человечка тянулась к моему члену, то я сжимал ее грудь. Играл, пощипывал напряженный сосок рядом с вожделенной родинкой, приглушал затянувшимся поцелуем вздохи, ощущал дрожь тела и наслаждался ярким запахом ее возбуждения.

Зверь рвался к ней. А я лишь подливал масла в огонь. Но не спешил. Растягивал удовольствие. Наслаждался. Хотел приблизиться к самой грани, чтобы сдерживаться было невыносимо, и балансировать на ней сколь угодно долго. Чтобы услышать слезную мольбу рыжей плутовки. Чтобы ей стало жизненно необходимо обладать мной. Будто важнее ничего нет. Словно мы созданы исключительно друг для друга, и никого больше в целом мире не существует. Во всех мирах! Я отчаянно хотел довести человечку до предела, мучить, не давать взлететь на крыльях экстаза. Играть, манить близким оргазмом, чтобы клялась быть только моей, лишь бы вобрать мое семя…

Я уже рычал. Жаждал войти в нее на всю длину. Желал мучить и мучился сам. Но тянул, ждал ее просьбы. Целовал, не мог оторваться от мягких губ, пил дыхание, которое не переставало отдавать свежестью и чистотой. Меня трясло от перевозбуждения. Внутри бушевало пламя. И его тоже сдерживал, боясь причинить девушке вред.

— Лисичка, — охрипший голос отличался от моего.  — Сладенькая…

Дотронулся до ее бутона, раздвинул влажные от страсти лепестки. Нежно помассировал средоточие женственности. Девушка вскрикнула, выгнулась, впилась ногтями мне в плечи.

— Да, еще! О, Боже, да!

Она закатила глаза. С губ сорвался стон. Человечка кончила настолько остро, что сладкий запах ее любовного сока ударил по мозгам и отпечатался глубоким тиснением на каменном слитке памяти.

Это, мать его, никакой не сон! Я будто очнулся. И зарычал:

— Да кто ты такая? 

Член пульсировал болью от неудовлетворенности. Яйца будто сжали и вывернули. Зверь рвался овладеть самкой, присвоить ее, но вместо того, чтобы закончить начатое, я отстранился и всмотрелся в миловидное, невинное, на первый взгляд, лицо.

Глаза затуманены. Щеки пылали. Налитые кровью от долгих поцелуев губы были приоткрыты. Девчонка медленно отходила от недавнего оргазма. Удовлетворенно мычала что-то нежное, улыбалась.

Я тряхнул ее, словно пробуждая ото сна.

И вдруг взгляд изменился, стал осмысленным… и растерянным. От томности и расслабленности не осталось и следа. Человечка осмотрела мои обнаженные плечи, голый торс, вздрогнула при виде напряженного члена, и тут в глазах девчонки на миг сверкнула злость.

Я прищурился: она словно тоже спала. Или находилась под чьим-то воздействием. Сейчас же, обнаружив себя подо мной, лежащую с разведенными в стороны ногами, открытую и доступную, казалось, смутилась.

Миг, второй… Секунды капали, а я все решал, как поступить. Закончить начатое или вышвырнуть шлюху из моей спальни.