– Там живут богатые и оборотистые люди! – ответила Нильгюн.

– Университет! – сказал Метин.

– Говорите по очереди! – потребовала Бабушка. – А ты что делаешь?

Я не сказал ей, что хожу на занятия с огромным портфелем, по ночам засыпаю в пустом доме, а поужинав, дремлю перед телевизором. И не сказал, что жду, когда придет время выпить, еще когда утром иду в университет; что меня пугает, что я утратил веру в то, что называется историей, и что скучаю по своей жене.

– Он стал доцентом, Бабушка, – сказала Нильгюн.

– Бабушка, мы так рады вас видеть, – произнес я, ни на что не надеясь.

– А что делает твоя жена? – спросила Бабушка.

– Бабушка, я же говорил в прошлый раз – мы развелись, – ответил я.

– Знаю-знаю, – сказала она. – А сейчас она чем занимается?

– Опять вышла замуж.

– Ты комнаты им приготовил? – спросила она.

– Приготовил, – ответил Реджеп.

– Вам больше нечего рассказать?

– Бабушка, в Стамбуле стало так много людей! – сказала Нильгюн.

– И здесь много, – заметил Реджеп.

– Реджеп, садись сюда, – сказал я.

– Бабушка, этот дом так обветшал, – сказал Метин.

– Мне нехорошо, – ответила Бабушка.

– Сильно обветшал. Бабушка, давай его снесем, построим здесь каменный дом на несколько квартир, и вам будет удобно…

– Замолчи! – сказала Нильгюн. – Она тебя не слышит. Да и некстати.

– А когда будет кстати?

– Никогда!

Наступила пауза. Я словно слышал, как в душной комнате вещи поскрипывают, надвигаясь друг на друга. Из окон светил мертвый, будто состарившийся свет.

– Ты ничего не скажешь? – спросила Бабушка.

– Бабушка, а мы по дороге Хасана видели! – сказала Нильгюн. – Он вырос, так возмужал!

Бабушкины губы странно задрожали.

– Как у них дела, Реджеп? – спросила Нильгюн.

– Нормально! – ответил тот. – Живут в доме на холме. Хасан в лицее…

– Ты что им рассказываешь?!! – закричала на него Бабушка. – Ты о ком им рассказываешь?!!!

– А Измаил что делает? – спросила Нильгюн.

– Да так, – ответил Реджеп, – продает лотерейные билеты.

– Что это он вам рассказывает?!! – опять закричала Бабушка. – Говорите со мной, а не с ним! Реджеп, давай иди отсюда, спустись на кухню!

– Ничего страшного, Бабушка, – ответила Нильгюн. – Пусть он останется.

– Он вам уже что-то наговорил, да? – спросила Бабушка. – Что ты им сказал? Хочешь, чтобы тебя пожалели?

– Я ничего не говорю, Госпожа, – ответил Реджеп.

– А я только что видела, как ты разговаривал и что-то рассказал.

Реджеп вышел. Наступило молчание.

– Ну Нильгюн, теперь ты расскажи о чем-нибудь, – попросил я.

– Я? – удивилась Нильгюн. – О чем мне рассказать? – Она немного задумалась, а потом сказала: – Все так подорожало, Бабушка.

– Скажи, что ты не думаешь ни о чем, кроме книг, – сказал Метин.

– Умник несчастный! – огрызнулась Нильгюн.

– О чем вы разговариваете? – спросила Бабушка.

Опять наступило молчание.

– Ладно, Бабушка, – сказал я. – Мы пошли по своим комнатам.

– Вы же только что приехали, – сказала Бабушка. – Куда же вы?

– Никуда! – ответил я. – Мы ведь еще целую неделю здесь.

– Значит, ничем больше меня не порадуете, – сказала Бабушка. И кажется, почему-то слегка улыбнулась с торжествующим видом.

– Завтра на кладбище поедем, – сказал я, не подумав.

Реджеп ждал за дверью. Он отвел каждого из нас в наши комнаты, открыл там ставни. Мне он опять приготовил комнату с окном, выходившим на колодец. Я вспомнил запах плесени, чистых простыней и детства.

– Спасибо, Реджеп, – сказал я. – Как ты красиво все сделал!

– Ваше полотенце я повесил вот сюда, – показал он.

Я закурил. Мы вместе смотрели на улицу из открытого окна. Я спросил его: