– Вы наняты, – говорю я. – Я заплачу приличное жалованье. И когда я его продам, можете рассказывать, что выполняли большую часть работы. Возможно, это поможет вам найти новых клиентов. Договорились?

– Договорились, – отвечает Дэйн.

Мы пожимаем руки.

– Хорошо. Начинаем завтра. В восемь утра.

Дэйн шутливо отдает мне честь.

– Есть, босс.

Дорога от ворот до самого дома – это череда ожиданий, либо оправданных, либо нет. Я предполагала, что серпантин будет похож на подъем на американскую горку – сплошной нарастающий страх и уколы сожаления. Но вместо этого он оказывается спокойной поездкой через лес. Без происшествий. Спокойный, ровный, с сумерками, добавляющими туманную мягкость окружающему лесу.

Единственное, что заставляет меня остановиться – это обилие колючих растений вдоль дороги. Из них торчат плотные сгустки чего-то ярко-красного, как сценическая кровь, в свете фар пикапа.

Волчьи ягоды.

Они повсюду.

Уходят в глубь леса. Роются вокруг стволов деревьев. Бегут вверх по склону холма. Единственное место, где они не растут – это самая вершина холма, как будто их пугает присутствие Бейнберри Холл.

И снова я готовлюсь к тому моменту, когда он появился в поле зрения. Поскольку у меня нет никаких реальных воспоминаний о нем, я ожидала, что сердце будет сжиматься от страха перед домом, который я знала только через призму творчества моего папы. Фотографии в Книге делают Бейнберри Холл похожим на что-то из фильма ужасов «Хаммера». Сплошные темные окна и грозовые тучи, несущиеся мимо остроконечной крыши.

Но на первый взгляд Бейнберри Холл не похож на место, которого следует бояться. Это просто большой дом, который нуждается в небольшом ремонте. Даже в сгущающихся сумерках ясно, что его забросили. С подоконников свисают полоски краски, а крыша покрыта мхом. В одном из окон второго этажа есть трещина, ползущая из угла в угол. Другое полностью сломано и теперь покрыто фанерой.

И все же это место не лишено привлекательности. Оно выглядит достаточно прочно и надежно. Ступеньки крыльца не прогибаются, а в фундаменте не видно трещин.

Дэйн был прав. У дома хорошие кости.

Перед отъездом из Бостона я убедилась, что дом все еще подключен к необходимым коммуникациям. Мне сказали, что все в порядке, и это, оглядываясь назад, должно было подсказать мне, что папа не просто владел домом. В Бейнберри Холл есть все коммунальные услуги среднестатистического дома. Проточная вода. Газ. Электричество. Единственное, чего там нет – это телефонной линии, поэтому я остаюсь в пикапе и звоню маме на мобильный. Я специально ждала их с отчимом отъезда на Капри, чтобы приехать сюда. К тому времени как мама прослушает голосовую почту, она будет уже за полмира отсюда.

– Привет, мам. Это я. Я просто хотела тебе сказать, что, хоть я и очень ценю твое предложение купить Бейнберри Холл, я решила сама его отремонтировать и продать, – неуверенность так и проскальзывает в моем голосе, когда я на цыпочках подхожу к той части, которая ей действительно не понравится. – Вообще-то, я уже тут. Просто хотела, чтобы ты знала. Хорошей тебе поездки.

Я жму на отбой, засовываю телефон в карман и достаю свой багаж с пассажирского сиденья пикапа. С двумя чемоданами в руках и большой спортивной сумкой за спиной я направляюсь к парадной двери Бейнберри Холл. Через мгновение, потраченное на возню с ключами, дверь отпирается и открывается с возбужденным скрипом петель.

Я заглядываю внутрь и вижу неосвещенный интерьер, окрашенный в серый цвет сумерками. Ноздри щекочет странный запах – смесь затхлого воздуха, пыли и чего-то еще. Чего-то более неприятного.