Илл. 2

Сады Боболи. Центральная аллея

Сейчас вход в сады Боболи организован через палаццо, поэтому главная аллея оказывается задвинутой в угол, ближе к выходу. Во времена же Андерсена в сады можно было войти с площади Порта Романа (Piazzale di Porta Romana), через юго-западные ворота, ведущие прямо на центральную аллею. Очевидно, через них – не через палаццо же – сторож и выгнал мальчугана в конце дня. Ночью на южном берегу Арно делать нечего, так что главный герой после трудовой смены в садах направляется в центр. Попасть на северный берег с площади Порта Романа можно с равным успехом тремя способами – через мосты Понте Веккьо (Ponte Vecchio), Понте Санта-Тринита (Ponte Santa Trinita) и Понте-алла-Каррайя (Ponte alia Carraia). Однако, зная, что мост, с которого мальчуган смотрел на отражение звезд в Арно, был мраморным, а конечной точкой прогулки был рынок Меркато Нуово (Mercato Nuovo), где и стоит бронзовый кабан, логичнее всего предположить, что мальчик шел по Виа Романа (Via Romana), потом свернул на Виа Маджио (Via Maggio) и вышел на набережную к мосту Санта-Тринита. Вроде бы так себе прогулка, да и мост как мост. А между тем здесь тоже целая история.

Начнем издалека – иначе тут не получится.

С гиперболическим косинусом я впервые столкнулся на четвертом курсе института. Наш профессор называл его «чосинусом» (от математического обозначения «ch») и говорил, что это одна из самых важных функций в жизни женщины, ведь если взять золотую цепочку за кончики, то она провиснет в форме соответствующего графика. «И когда математик смотрит на такую женщину, он говорит: посмотрите, какая у нее изящная линия гиперболического косинуса» (математики шутят). Спасибо, Леонид Алексеевич, – кто бы мог подумать, что мне это когда-нибудь пригодится.

Так вот. Поскольку необходимость строить арки и своды возникла у человечества задолго до того, как был разработан внятный математический аппарат для точных расчетов, то поначалу строителям приходилось просто копировать природу. Удачных примеров вокруг было навалом (взять те же своды естественных пещер), однако скопировать их в произвольном масштабе было не так-то просто. Прорыв произошел только в XVII веке, когда за изучение формы кривой, по которой провисает подвешенная за концы цепь, взялся Галилей (правда, его хватило только на сомнения в том, что она является параболой), после чего Гюйгенс, Лейбниц и Бернулли наконец вывели ее уравнение. А незадолго до этого Роберт Гук (помните закон Гука из школьного курса физики?) догадался, что если перевернуть ее вверх ногами[13], то получится механически идеальная арка. Неудивительно, что эта кривая, названная Гюйгенсом «цепной линией» и соответствующая, как выяснилось позже, графику того самого гиперболического косинуса, тут же нашла применение в архитектуре, и строителям стало чуть легче жить.

Ну, как писал Андерсен, для начала и довольно. Теперь можно и про мост.

Итак, мы вывели, что на звезды герой «Бронзового кабана» смотрел с Понте Санта-Тринита (т. е. моста Святой Троицы – живущие во Флоренции петербуржцы по привычке называют его Троицким). Андерсен называет мост мраморным – на тот момент это было правдой, хотя так было не всегда: до Андерсена его перестраивали трижды. Первая версия была деревянной и простояла сто лет (до первого серьезного наводнения), вторую построили из камня, и она простояла еще двести (до второго серьезного наводнения). Считается, что автором проекта третьей версии был сам Микеланджело, и она могла бы пережить нас с вами, если бы не Вторая мировая война: в 1944 году мост был взорван отступавшими немцами за несколько дней до вступления во Флоренцию союзнических войск.