Ко мне шагнули и собранные щепотью твердые пальцы резко ткнули в спину между лопаток. На мгновение в груди сделалось тяжело, а потом я снова смогла дышать.

Видимо, сегодня судьбе угодно избавиться от меня, и она пытается сделать это любым способом.

Упасть с обрыва, угодить под грозу, подавиться…

Сгореть со стыда? Весьма вероятно, поскольку шаль, которой я все же прикрыла испорченный лиф платья, не став тратить время на переодевание, лежала на полу.

– Полагаю, это был мой ужин, – сказали за спиной.

– Лорд Эдсель… – А кто это еще мог быть? – Простите…

– Нет. Стойте. Не поворачивайтесь.

Но я уже начала движение.

Эдсель зря беспокоился. Перемычка между окнами, напротив которой он стоял, давала густую тень и разглядеть в ней что-либо было нереально. Куда надежнее капюшона, который может сползти от порыва ветра.

А вот меня, наверняка, видно прекрасно. И пылающее от стыда лицо, и все прочее, что я планировала спрятать шалью.

– У вас нет других платьев?

Кажется, я сейчас не просто сгорю, но и развеюсь пеплом. Рванулась подобрать шаль и пнула задом стол – только приборы звякнули. Бокал, из которого я пила, тоже опрокинулся. Зажурчало.

Я прижала шаль к груди и зажмурилась. От стыда меня это не избавило, но есть такая детская игра “не вижу я – не видят меня”. Сейчас я предпочитала не видеть. И вот так, не глядя, шагнула вперед, к выходу из столовой.

Попавшееся под ногу надкушенное птичье бедрышко по эффективности оказалось качественно равно с подложенной свинье.

А то, на что я налетела, хоть и могло сравнится по твердости со стеной, ею точно не являлось, потому что было теплым, кое-где гладким, по крайней мере у меня под щекой, и пахло грозой. Вернее, как после грозы. Будто хозяин дома и сада вот так в одной расстегнутой до середины груди рубашке сейчас снаружи прогуливался. Стоит ли говорить, что в создавшейся ситуации я тем более не решилась открыть глаза?

– Спасибо, – брякнула не к месту и попыталась отстраниться, но проще было вывернуться из объятий каменного удава, чем из рук, удержавших меня от окончательного падения.

– За что? – уточнил мужчина.

Я чувствовала макушкой его взгляд и дыхание.

– За то что поймали. Там.

Уточнять, где именно, было явно лишним, и я не стала. И тут же постаралась свести этот неловкий (за себя я ручалась) телесный контакт к минимуму – уперлась руками в грудь и продолжала, что есть силы, сжимать веки.

– Вы хоть слово запомнили из того, что я вам там сказал? – мне показалось, что он усмехнулся, по интонации, я же его не видела. – Похоже, что нет. Просто не ходите больше в ту часть сада.

Захват сместился с моей талии на плечи, затем меня аккуратно отставили в сторону. Я пошатнулась. Он снова меня удержал. На сей раз за локоть. И тут же выпустил. Шаль опять валялась где-то на полу, но я больше не рискнула ее поднимать. Ладони, которыми я упиралась в грудь лорда Эдсель, и локоть, которого минуту назад касались его пальцы, горели. Лицо, впрочем, тоже продолжало полыхать, а я от волнения снова с трудом улавливала слова.

– При моем появлении леди редко теряют способность дышать и уж точно не бросаются к моим ногам, – продолжил голос по ту сторону закрытых век. – Обычно разбегаются.

– Тогда позвольте и мне разбе… уйти, – попросила я.

– А ужин? – провокационно поинтересовался мужчина.

– Он же ваш.

– Здесь хватит двоим.

– Но вы не хотели, чтобы я на вас смотрела.

– И сейчас не хочу, но раз уж вы способны ходить с закрытыми глазами, почему бы не есть так же? – предположил Эдсель.

Пауза. Густая, как темнота у меня под веками. Даже вода со стола уже не течет.