– Видишь? – Она подняла правую руку и одарила меня вялой дрожащей улыбкой. – Я никуда не ушла.

– Хорошо. Я не в том состоянии, чтобы за тобой гоняться. – Я присел рядом и обнял ее за плечи, прижав здоровым боком к себе. Туман немного рассеялся, взгляду открылась речная гладь. – Тебе надо согреться.

– Мы пережили крушение самолета. – Она наклонилась ко мне и положила голову на грудь прямо над сердцем.

Мой пульс успокоился, замедлился и выровнялся.

– Мы пережили крушение самолета, – повторил я, погладил Иззи по щеке и склонил голову к ее макушке. – Теперь осталось ждать, пока нас спасут.

– Мы не могли улететь далеко. Скоро за нами придут.

– Да.

Другие пассажиры расселись вокруг. Они пребывали в разных стадиях шока: кто-то плакал тихо, кто-то громко, кто-то совсем не плакал, а просто молчал и смотрел в одну точку.

– Задумайся. Если бы все это происходило в книге, мы бы очутились где-нибудь на Аляске в глуши или были бы единственными выжившими, которым пришлось поселиться в заброшенной хижине…

Я рассмеялся, несмотря на… ну, вообще все.

– Не забывай, в хижине совершенно случайно оказалось бы все необходимое.

Что со мной? Я впервые сел в самолет и сразу же попал в авиакатастрофу, а теперь сижу и перешучиваюсь с девчонкой, с которой только что познакомился, да еще в обнимку, будто мы знаем друг друга сто лет.

Она хрюкнула, засмеявшись, и я улыбнулся, но ее тело вдруг напряглось, и моя улыбка померкла.

– Мне… мне нехорошо.

Я коснулся шеи Иззи, нащупал пульс и нахмурился. Тот бился слишком часто. Непонятно, что это значило, но я решил, что это плохой знак, вдобавок к бледности, сотрясению и шоку после крушения.

– Держись. Помощь будет с минуты на минуту. – Вдали завыли сирены. – Слышишь? Наверняка это за нами. Будем надеяться, тут есть дорога.

– Ты устал? – спросила она, привалившись ко мне. – Я просто очень устала.

– Нельзя засыпать. – По спине пробежал холодок, и я задрожал, но не от того, что одежда промокла насквозь, а от страха. Может, опять попробовать отвлечь ее внимание? Пусть говорит. Надо, чтобы она не молчала. – Попкорн или «Эм-энд-Эмс»? Что выберешь?

– Что?

– Попкорн или «Эм-энд-Эмс»?

– И то и другое.

Любопытно.

– Если бы ты могла жить в любом штате, какой бы выбрала?

Иззи клевала носом.

– Иззи. Какой штат ты бы выбрала?

– Мэн.

– Мэн? Почему? – Я безуспешно пытался понять, откуда доносились сирены.

– У меня там нет родственников, – пробормотала она, – нет родственников – нет завышенных ожиданий.

Я глянул через плечо и за дерево. Сирены приближались.

– Нас нашли.

Рядом остановился полицейский автомобиль; из него выскочил полисмен, говоривший по рации.

– Помощь идет! Через четыре минуты будет «скорая»!

Отец мальчика бросился к полицейскому; рука ребенка изгибалась под неестественным углом. Другие последовали его примеру.

У меня снова возникло это странное чувство, тяжесть в груди.

– Иззи, какая у тебя группа крови?

– Первая положительная, – пробормотала она. – Ты со всеми девушками так знакомишься? – У нее заплетался язык.

– Если бы, – прошептал я. Впрочем, в обычных обстоятельствах у такого, как я, не было ни малейшего шанса с ней познакомиться. Как бы Иззи ни смущалась и ни тараторила, было ясно – она из богатых. – Аллергия на что-нибудь есть?

– Что?

– У тебя есть аллергия?

К хору сирен присоединились новые, звучавшие совсем рядом.

– На моллюсков. А у тебя?

– Нет, мне повезло. И все? Только на моллюсков?

– Хм… нет. Еще на пенициллин. – Она запрокинула голову и сонно взглянула на меня. – Тебе пересказать всю мою историю болезни?