Он рассказал эту историю Соломону, и до сегодняшнего дня ни разу не пожалел.

Он и сейчас не пожалел, что рассказал ему почти всё.

Любое дружеское общение давало неоспоримые преимущества, а общение с Соломоном — преимущества особые. Это как говорить с более умной версией себя, да ещё получать ответы.

Общение с незаурядным, необидчивым, слегка не от мира сего Моней, который многие вещи воспринимал не так, как обычные люди, позволяло Илье мыслить трезво и видеть ситуацию с разных сторон.

Но ключевым всё же было почти.

— Именно потому, что однажды я так уже поступил, это больше не повторится, — вышел Илья на палубу.

Дошёл до кормы. Остановился. Положил руки на рейлинг.

Металл холодил ладони. Ветер трепал шлаг на флагштоке. На востоке занимался рассвет.

Тёмно-синее в предрассветной дымке море тихо билось о борт. Серые очертания холмистых берегов с двух сторон узкого пролива походили на спины спящих драконов.

— С Викторией совсем другая ситуация, Монь, — сказал он. — Но раз из нас двоих ты умный, скажи, какой урок шесть лет назад я не усвоил, что судьба опять подсунула мне взбалмошную несовершеннолетнюю девчонку?

4. Глава 4

— А тебе действительно понравилась та девушка, из-за которой Виктория устроила тебе скандал? — встал рядом Соломон.

— Монь, — скривился Илья.

— Ну да, она же сама на тебя вешалась, — кивнул Соломон с пониманием человека, который ни черта не смыслит в тонкой, но неточной науке взаимоотношений полов, но, будучи девственником, то есть теоретиком, пытается понять умом и проанализировать. — Или тебе нет разницы, с кем спать?

— Соломон!

— Молчу, молчу, мой господин. О, великий и ужасный раб лампы, то есть яхты, — примиряюще поднял тот руки. — Но возвращаясь к твоему вопросу, я, как человек далёкий от сакральных знаний о невыученных уроках судьбы, думаю, дело не в них.

— Тогда какого хрена я опять вожусь с грёбаным юношеским максимализмом и бушующими гормонами? — Илья в сердцах оттолкнулся от поручня.

Ситуация его и правда накаляла. Он ненавидел неуправляемых, а ещё больше озабоченных баб, перевалило им за пятьдесят или ещё не было и восемнадцати.

— Просто история имеет склонность к цикличности. А ты чертовски привлекателен для противоположного пола, поэтому обречён, — вздохнул он. — Но почему с Викторией другой случай? — похоже, искренне не понимал Соломон.

— Потому что она другая. Вредная, упрямая, но не озабоченная. Ей не нужен я, как самец. Она не хочет, чтобы я с ними спал в принципе.

— Она за тебя переживает? — удивился тот.

— Да, бережёт мою бессмертную душу, — хмыкнул Илья.

— А ты? Хочешь с ними спать?

— А я… раб яхты.

Соломон поёжился от холода.

— Пойдём, — Илья кивнул вниз на лестницу. — Всё равно уже не ляжем, выпьем кофе.

С камбуза уже тянуло свежими булочками. Кок, как и остальные члены команды из тридцати человек, вставали задолго до того, как просыпался владелец яхты и дюжина его «гостей».

Гости, как вежливо называли людей, арендовавших яхту, бывали разные.

Бывали семьи с детьми, бывали молодёжные компании. Иногда небольшой круиз себе устраивала группа бизнесменов со спутницами, иногда бизнесменши со спутниками, богатые наследницы с подружками и чисто женские «междусобойчики».

Общим между гостями было одно — они заплатили, чтобы провести на борту несколько суток или пару недель, и прокатиться из пункта А в пункт Б с комфортом элит-класса и ветерком.

Неизменным оставалось другое — чтобы содержать проклятую стометровую яхту, что сейчас служила Илье домом, платить зарплату команде и персоналу, он был вынужден яхту сдавать.