– В настоящую минуту – ровно никакой.

– Почему вы говорите – «в настоящую минуту»?

– Потому что существует немало шифровок, которые я могу прочесть с такой же легкостью, как акростих по первым буквам каждой строки. Такие несложные задачи только развлекают ум, ничуть не утомляя его. Но в данном случае – совсем иное дело. Ясно, что это ссылка на слова из какой-то книги. Пока я не буду знать название книги и страницу – я бессилен.

– А что могут означать «Дуглас» и «Бирльстон»?

– Очевидно, этих слов не оказалось на взятой странице.

– Но почему же он не указывает название книги?

– Дорогой Уотсон, ваш природный ум и догадливость, доставляющие столько удовольствия вашим друзьям, подскажут вам в подобном случае, что не следует посылать шифрованное письмо и ключ в одном конверте. Иначе вас могут постичь большие неприятности. Однако сейчас нам принесут вторую почту, и я буду очень удивлен, если не получу письма с объяснением или самой книги, на которую эти цифры ссылаются.

Дальнейшие предположения Холмса были прерваны через несколько минут появлением Билли, принесшего ожидаемое письмо.

– Тот же почерк, – заметил Холмс, вскрывая конверт. – И подписано на этот раз, – торжествующим голосом прибавил он, развернув письмо.

Однако, когда Холмс просмотрел содержание письма, он нахмурился.

– Ну, это сильно разочаровывает. Я боюсь, Уотсон, что все наши ожидания не привели ни к чему.

– «Многоуважаемый мистер Холмс, – пишет Порлок, – я больше не могу заниматься этим делом. Это слишком опасно. Я чувствую, что он подозревает меня. Только что я написал на конверте адрес, собираясь послать вам ключ к шифру, как он зашел ко мне совершенно неожиданно. Я успел прикрыть конверт, но прочел в его глазах подозрение. Сожгите, пожалуйста, шифрованное письмо, оно теперь совершенно бесполезно для вас. Фред Порлок».

Некоторое время Холмс сидел молча, сжав письмо в руке и хмуро глядя на пламя в камине.

– В сущности, – сказал он наконец, – что его так испугало? Возможно, что это только голос его неспокойной совести. Сознавая, что он предатель, он прочел обвинение в глазах другого.

– Этот другой, я полагаю, профессор Мориарти?

– И никто иной. Когда кто-либо из этой компании говорит о «нем», вы должны догадаться, кого они подразумевают. У них имеется один «он», возвышающийся над всеми остальными.

– Но что этот «он» может затевать?

– Гм! Это сложный вопрос. Когда ваш противник один из лучших умов во всей Европе, причем за его спиной стоит целое полчище темных сил, – то допустимы всякие возможности. Как бы то ни было, наш друг Норлок, по-видимому, оказался расстроенным очень сильно. Сравните, пожалуйста, письмо с конвертом, который был надписан, как он говорит, до неприятного визита. Один почерк тверд и ясен, другой – едва можно разобрать.

– Зачем же он продолжал писать? Почему он попросту не бросил это дело?

– Потому что он опасался, что я буду добиваться разъяснений и навлеку на него неприятности.

Я взял шифрованное письмо и стал с напряжением всматриваться в него.

Можно с ума сойти от мысли, что в этом клочке бумаги заключена какая-то важная тайна и что выше человеческих сил проникнуть в ее содержание.

Шерлок Холмс отодвинул в сторону свой нетронутый завтрак и раскурил трубку – постоянную спутницу его размышлений.

– Я удивляюсь! – сказал он, откинувшись на спинку и уставившись в потолок. – Может быть, здесь имеются пункты, ускользающие от вашего макиавеллиевского ума? Давайте рассмотрим проблему при свете чистого разума. Этот человек делает ссылку на какую-то книгу. Это наш исходный пункт.