Саша заставила себя остановиться и медленно развернулась к мужчине. Выдавила улыбку, обращаясь к Даше.

– На самом деле нужно поздороваться, Дашунь. Идем.

Несколько минут спустя ее дочка уже самозабвенно щебетала, рассказывая практически незнакомому человеку обо всем, чем было переполнено детское сердце. Саша всегда удивлялась такой непосредственности: сама никогда не вела себя так даже раньше, а теперь и подавно не позволила бы подобных выходок. Откровенность являлась для нее непозволительной роскошью, лишь Павел, да и то не всегда, проникал во внутренний мир жены. А у дочери не существовало подобных трудностей. Из нее выплескивалась радость, который было совершенно необходимо с кем-то поделиться, неважно, оказывался ли этим кем-то близкий или почти посторонний человек. Саша впервые задумалась о том, как ее девочка станет жить дальше с такой открытой и доверчивой душой. С одной стороны хорошо, что у нее отсутствуют комплексы,  которые в преизбытке имеются у матери, но с другой… Так болтать может быть опасно, делясь подробностями личной жизни неизвестно с кем. И ведь объясняла уже не раз… 

Дмитрий, казалось, слушал девочку исключительно из вежливости. Он выглядел слегка растерянным, периодически кивая в ответ на какие-то слишком эмоциональные возгласы Дашки. Абсурдность ситуации неожиданно вызвала у женщины смех: похоже, Макеев чувствовал себя ничуть не лучше ее  самой.

– Простите нас. Даша с лихвой компенсирует мою замкнутость.

Он кивнул.

– Я могу показаться покорным слушателем, но понятия не имею, как вести себя с детьми. Еще и такими…, – улыбнулся, взглянув на девочку, ­ – активными.

– А ты пойдешь с нами в кафе? Мама обещала купить пирожные.

Это был уже явный перебор.

– Даш, не «ты», а «вы», я ведь уже говорила!

Дочка с недоумением развернулась к ней: эта тема, несмотря на неоднократное повторение, оставалась непонятной.

– Так ведь он один, мам! Как я могу говорить «вы», если больше никого нет!

Дмитрий рассмеялся.

– Александра Николаевна, у Вас прелестная дочь. Никогда не видел такого непосредственного ребенка. Наверное, нет ничего плохого в том, что для нее непостижимы глупые взрослые формальности,  – он склонился к девочке. – Принцесса, ты можешь говорить, как тебе удобно. Я и правда один, так что не обязательно обращаться ко мне во множественном числе.

Нахмурился после своих же слов, взглянув на Сашу.

– Это вряд ли ей что-то прояснит, да? Она ведь еще не школьница? А я даже не знаю, в каком классе сейчас изучают число существительных.

– Так пойдешь с нами? – Даша решила выяснить то, что интересовало куда больше странных рассуждений.

Мужчина покачал головой.

– Как-нибудь в другой раз, милая. Не хочу мешать вам с мамой.

Саша вздохнула с облегчением: обед в подобной компании казался чем-то запредельным и совершенно нежеланным, а необычная настойчивость дочки не нравилась. Но та не собиралась уступать так быстро и уверенно заявила:

– Ты не помешаешь! Мама, правда?

Ей опять стало смешно, теперь уже  от собственной беспомощности. Согласиться со словами дочки означало разрешить Дмитрию пойти вместе с ними в кафе, в противном случае она бы продемонстрировала свое откровенное недовольство его обществом. Вряд ли уместное поведение по отношению к начальнику. Пришлось собраться с силами и выдохнуть:

– Вы на самом деле могли бы… пойти с нами.

Макеев  перевел на нее задумчивый взгляд.

– Я слышал,  что с детьми так часто бывает: когда не можешь отказать, даже если сильно хочется, но не думал, что все настолько серьезно.