Думая о Павле, вдруг осмелилась еще и  коснуться образа, похороненного в глубине сознания, неожиданно решившись заговорить с ним. Он не услышит… Или в том мире, пределов которого Саша  достигла лишь однажды, есть крошечные окошки, позволяющие увидеть тех, кого пришлось покинуть? Знал ли о том, что это сладко сопящее чудо – его прощальный подарок? Видел ли, как малышка растет, становясь с каждым днем все более прелестной? Сизая пелена облаков и расстояние в миллионы неизвестных единиц… возможно ли сквозь все это рассмотреть, как взрослеет дочь, о которой мечтал, но так и не дождался?

Поднявшись с постели, Саша беззвучно пробралась в соседнюю комнату, к томящемуся в углу небольшому комоду. Там хранились документы и старые вещи, почти не используемые, но и избавиться от которых не находилось сил. Она знала о маленькой коробочке, убранной Павлом в самую глубину ящика, но ни разу за эти годы не прикасалась к ней. Боялась, что не выдержит. Видеть  роскошное украшение не на руке, там, где ему предназначалось быть, а на подложке из бархата, не могла. Густой бордовый оттенок ткани слишком сильно напоминал такого же цвета пятна на дорогом пиджаке. Только кто мог знать об этом, когда они, смеясь, согласились на предложение продавца ювелирного магазина положить  покупку в самую красивую упаковку? А ее собственное кольцо… Вряд ли теперь оно где-то есть.

Впервые ощутила потребность прикоснуться к металлу. Черному. Даже здесь ее неизбежный черный цвет, горький спутник последних лет. Не вспомнить, как изумительно ЭТО смотрелось на его пальце, было сложно. Будто вчера. Как странно, она почти не может  выхватить из памяти полустертые  черты  лица, а руки увидела сейчас словно воочию. Вспомнила их, уже не первый раз за последние дни.  Гибкие, сильные, на которые не уставала смотреть. Почему? Ну почему же? Вместо того, чтобы забывать, постепенно освобождаясь от гнета прошлого, возвращается все чаще, но не к боли, а к тем драгоценным крупицам, которыми так наслаждалась семь лет назад. Что это:   последствия выплеснутых на бумагу откровений, когда отчаянье  и безысходность стираются, а остается лишь оттенок   горечи на губах, почти забывших любимый вкус?

Саша осторожно тронула кончиком пальца россыпь бриллиантов. Металл был холодным и … мертвым. Не то, что в тот вечер, когда она никак не могла налюбоваться на необыкновенное украшение. Даже свое впечатляло не так, как купленного для него. Не могла поверить, что все это  не снится, и  впереди…

Не сдержалась – заплакала, сползая на пол, стискивая в ладонях так и не ставшее обручальным кольцо. Прижала кулаки к губам, давясь всхлипами, беззвучно, чтобы не потревожить Дашу.

Впервые за все эти годы не хотела бы сейчас увидеть Павла. Не потому, что вряд ли мужу понравилось бы ее состояние. Нет, она шагнула в запредельную реальность, ту, в которой никому больше не было места. Там жила счастливая девочка, влюбленная и полная радужных надежд. У нее не было повода сомневаться в данном ей слове. А он гарантировал, что найдет выход для них двоих. В ушах рассыпавшимися осколками зазвенели слова: «Я всегда буду рядом. Все сделаю для этого…» Самым трудным оказалось снести эту ложь.  Рыдания обернулись икотой, безжалостно царапая горло. 

– Ты же мне обещал…

Она поднялась, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Город спал, и лишь в отдельных окошках подрагивал свет, а небо было удивительно ясным, звезды ярко сияли, предвещая усиление холода. Что ж, это даже хорошо. Может быть, придет зима, настоящая, снежная, заметет  осеннюю грязь, и станет легче дышать? Ведь случится это когда-нибудь? Саша мечтала о таком времени. Не для себя – для дочери, для Павла, который больше кого-либо  другого заслужил счастье. И уйти ему будет куда проще, если она сумеет перешагнуть терзающие воспоминания. Надо двигаться вперед, как бы тяжело это не было.