Хлопнула дверь, на пороге вырос майор Пшевоньский

– Пан генерал?

– Проводи, – коротко произнес генерал, показывая на Гмежека, – пусть полицейские выполняют свою работу.

– Прошу меня простить, пан генерал, – сказал Гмежек.

Генерал ничего не ответил.

Вместе с паном майором они проследовали на другой этаж, уже перекрытый. Здесь было шумно, голосили рации.

– Как вы выведете его из здания, пан полицейский? – негромко спросил майор Пшевоньский. – демонстранты его разорвут и вас заодно?

– Кто сказал, что я кого-то собираюсь выводить из здания?! – раздраженно ответил старший инспектор. – мне нужно просто поговорить!

Майор остановился около одной из дверей, постучал. Потом еще раз.

– Странно...

Еще стук, громкий – без ответа

– Когда вы его последний раз видели?

– Полчаса назад.

Майор навалился с силой на ручку двери, добротную, сделанную из настоящей стали. Та не поддалась.

– Есть еще ключи?

– Да, в дежурке.

– Неси, – распорядился полицейский, – и прихвати с собой еще кого-нибудь.

– Кого именно? – недоуменно переспросил майор.

– Не важно кого! Любого, только не полицейского.

– Понял...

Майор вернулся минут через семь – пришлось обходить баррикады. Вместе с ним был казак, невысокий, вооруженный автоматом крепыш.

– Вот! – майор протянул ключ.

– Откройте сами, – отстранился от двери старший инспектор.

Майор провернул ключ в замке, нажал на ручку, и дверь открылась.

– Теперь заходите и ни к чему не прикасайтесь.

В кабинете было темно из-за грязных, немытых стекол, на столе была пыль, но с разводами, свидетельствующими о том, что тут кто-то был и совсем недавно. Старший инспектор натянул на руки тонкие нитяные перчатки, которые всегда имел с собой, потом достал небольшой цифровой фотоаппарат и начал фотографировать. Сначала от двери он сделал несколько фотографий общего плана кабинета, потом подошел ближе к столу и сфотографировал несколько раз столешницу и оба стула. Потом сфотографировал стекла. Потом он достал небольшой цифровой диктофон, включил его и осторожно положил на поверхность стола. Лучше было бы – учитывая резонансный характер дела – производить съемку следственного действия на видеокамеру, но видеокамеру они на выезд не взяли. Придется довольствоваться этим.

– Сегодня тридцатое июня две тысячи второго года...

Он посмотрел на часы.

– Одиннадцать – семнадцать по варшавскому часовому поясу. Я, старший инспектор отдела убийств сыскной полиции Варшавы Бронислав Гмежек, в связи с возбужденным уголовным делом о причинении смерти, провожу обыск кабинета номер...

Полицейский повернулся к военным.

– Двести семнадцать – подсказал майор Пшевоньский.

– Номер двести семнадцать в здании штаба Висленского военного округа. Кабинет перед осмотром был заперт на штатный замок и был открыт по моей просьбе дежурным офицером, использовавшим запасной ключ, находившийся в дежурной части. Хозяином этого кабинета является поручик Ежи Комаровский, Его Императорского Величества лейб-гвардии Польского Гусарского полка. Я прав?

– Не совсем. Это временный кабинет, обычно в нем располагаются командированные офицеры.

– Хорошо. С какого времени его занимает поручик Комаровский?

– Примерно два месяца, нужно посмотреть по журналу – ответил майор.

– В журнале отмечается, кому выданы ключи от кабинета?

– Да, обязательно.

– Сколько всего существует ключей от кабинета?

– Два ключа.

– Где они находятся?

– Один обязательно в дежурной части. Второй – на руках у офицера, которому предоставлен кабинет.

– Передача ключей фиксируется?

– Обязательно. Сдающий и принимающий расписываются в журнале.