Я открываю было рот, чтобы категорически заявить, что не позволю трогать свои локоны, там всего надо только освежить прическу, подравнять кончики, максимум высветлить пряди, ничего больше. Но первым вскакивает со своего места парень-стилист.

– Никакой краски. Ты разве не видишь, какой это благородный пепельный цвет, – машет руками парень, к которому я моментально проникаюсь симпатией. Всегда гордилась своим натуральным цветом волос, которого многие модницы столицы добиваются массой процедур окрашивания.

– Это приказ начальства, – вздергивает подбородок она. – Он любит коротковолосых блондинок.

Возмущенно пыхчу на своем месте, собираясь отстаивать длинные волосы, которые всегда считала своим основным достоинством. Смотрю на женщину с гневом и злостью.

– Никакой покраски и стрижки, ясно? Не знаю, что ты там надумала себе… – угрожающе шиплю, проявляя истинный характер, включаю стерву.

– Звоню Багримову, – поджимает она губы, а затем осуществляет свою угрозу.

Отходит, что-то говоря в трубку, с такого расстояния до меня доносятся только отдельные слова: «не слушает», «деревенщина», «уборщица» и так далее. К тому моменту, когда у меня звонит телефон с незнакомым номером, я успеваю себя так накрутить, что готова вцепиться в чью-нибудь глотку.

– Да! – рычу, когда нажимаю «принять вызов».

– Ты хочешь расторгнуть нашу сделку? – раздается в ухе стальной голос Багримова.

Меня обдает жаром, а затем резко холодом. Чувствую на себе довольный взгляд его помощницы и морщусь.

– Нет, – произношу после паузы.

– Выполняй всё, что говорит Ольга, – голос у него ледяной, наверняка его подчиненные слушаются беспрекословно. – И прекращай этот детский сад. Я прекрасно осведомлен, что этикету ты обучена.

Его слова заставляют меня немного покраснеть, но в то же время пылать негодованием. Но я ведь не его сотрудница, так что…

– Волосы резать не дам. И оставьте свои вкусовые предпочтения при себе, если вам так нравятся блондинки, меня это не касается, и будьте добры, – рассерженно, словно кошка, нападаю на него, но вдруг он меня перебивает.

– Успокойся! – осаждает мой пыл. – Мои предпочтения, во-первых, не твое дело. Во-вторых, хватит читать бульварные статьи о моих вкусах. А что насчет волос, то мне плевать. Главное – будь добра явиться в подобающем виде.

И бросает трубку, не удосужившись получить моего ответа. Открываю-закрываю рот, словно рыба, прожигая телефон рассерженным взглядом.

– Красим в блонд, – ехидно подает голос пресловутая мегера Ольга, видимо, не так поняв причину моего расстройства.

Я же поднимаю голову и встречаю ее взор достойно, фыркая, окидываю взглядом ее вид. Что ж, война так война…

***

Отчаянно пытаюсь придумать, как спасти свои волосы. Шутка зашла слишком далеко. Дороги назад нет. Позволить превратить себя в уродину? С другой стороны, пожертвовать волосами ради чего? Чтобы показать белобрысой стерве, что я безропотно исполняю указания властного жениха?

Гляжу в зеркало и собираюсь с духом, чтобы вскочить с кресла и устроить такой скандал, чтобы нас отсюда выперли под белы руки, но не успеваю сказать и слова.

– Я тебя узнала, – вдруг шипит Ольга, злобно сощурив свои и без того узкие глаза. Подбоченившись, явно намеревается устроить мне взбучку. – Ты – сестра этого мальчика. Аделаида Селиверстова, а вовсе не уборщица и деревенская дурочка.

Несчастный парикмахер стоит с вытянутыми вперед руками со своими рабочими инструментами, словно Эдвард Руки-ножницы, хлопает глазами, и на лице такое выражение, будто он хочет любым способом оказаться далеко отсюда.