Подруга приняла стакан с напитком без вопросов. Она так тушевалась и все время посматривала на грудь Сиран, очевидно, жаждала выпить, не важно чего, но когда сделала глоток, чуть не выплюнула все обратно.

– Что ты мне подсунула? – возмутилась девушка, высунув язык. – Горько!

Все засмеялись.

– Кампари, – невозмутимо пожала плечами Карина, потому что сама пила без особых эмоций.

Горькость заправляла вожделение и чуть-чуть сбавляла градус внутреннего накала, который плавил внутренности. Особенно когда Зайкин сел рядом, тем самым замкнув круг за квадратным столиком. Кокосовый аромат не выпускал из плена. И сексуальный торс не выходил из головы. Регулярно всплывали в памяти фразочки Полины: «Он такой весь обтянутый мышцами», «Обожаю, когда венки на животе наливаются», «Люблю водить пальцем по расщелинке между кубиками». Хоть и мелкая, а сестренка умела передавать возбуждение.

«Господи, он даже не Крис Хэмсворт, а ты помешанная извращенка», – остатки разума пытались к чему-то взывать, но похоть побеждала безоговорочно. Взгляд то и дело косился набок.

– Отдай мне, – попросила Игнатьева у Настены. – Такая гадость, что даже захотелось попробовать.

Настена посмотрела на нее как на сумасшедшую, а сама потянулась за ее пивом. Они молча обменялись напитками. Настена сделала несколько жадных глотков. Игнатьева только пригубила и то с осторожностью. Все следили за ней с научным интересом, ждали отторжения. Но девушка посмаковала капли и выдала оправдательный вердикт.

– И мне тогда, пожалуйста, – улыбнулась Сиран, поставив пиво на столик.

– Возьми стакан, – заботиться о сопернице лучшей подруги Карина принципиально бы не стала.

Сиран поднялась и ленивым шагом отправилась на кухню. Плиссированный подол в пол скрывал длинные ноги полностью. Казалось, что девушка плывет. И в движениях рук ощущалась сила нежности. Она в целом двигалась грациозно, с истинно женским достоинством, которым хотелось восхищаться. Все парни, кроме Варданяна и Самвела, проследили за ней. Карина старалась не обращать внимания на ревность и зависть, которые давно искололи душу, а теперь били в старые проколы.

– Мне тоже захотелось этой гадости, – сказал Зайкин и покосился на красную жидкость в прозрачной бутылке. – Кариш, можно?

Он схватился пальцами за донышко ее стакана. Она распустила свои и пригрозила взглядом.

– Только выплевывать обратно не надо.

– Постараюсь.

Парень оскалился на миг и глотнул сразу много, аж щеки раздулись. Голова подалась вперед рефлекторно, как при рвотном порыве. Карина испугалась за свой напиток и скуксилась в предвкушении отвратительного зрелища. Остальные тоже напряглись. Варданян выдавил нервный смешок. Зайкин что-то промычал и, наконец, проглотил.

– А в этом что-то есть, – сказал после того, как отдышался. – Такое же горькое, как безответная любовь.

Синие глаза улыбнулись ей без укоризны. Парень сделал еще глоток и поболтал оставшуюся половину в стакане. Каменчук и Миша переглянулись с ухмылками. Игнатьева украла Каринин жест – закатила глаза. Гога хмыкнул.

– Стакан верни, – Карина протянула ладонь.

Как только напиток оказался в руке, она допила его залпом, не сумев удержать гримасу омерзения. Так горчила не безответная любовь, а девчачья поспешная глупость.

Сиран вернулась, как раз когда она наливала себе новую порцию. Плеснула и ей щедро до краев.

– По-моему, пришло время провозгласить тост, – озвучил Зайкин и поднялся с прыжком. – Если кто помнит, мы тут в честь Варда собрались.

Он поднял в сторону друга банку. Тот поднял бутылку в ответ и изобразил смущение на лице. Сиран села с ним рядом и положила подбородок на широкое плечо, поглаживая рукой по спине. Биттер она пила спокойно, даже не морщилась. Настена тупила взгляд в дырочку на алюминиевой крышке.