– Ты готовить умеешь? – не без издевки спросила Карина, тоже глянув на набитый всякой всячиной мешок. Мозг распознал пока среди продуктов только кукурузные лепешки.

– Ну, как умею? – заскромничал Зайкин и стал выкладывать продукты на стол. – Люблю просто. Вегетарианцев же среди нас нет?

Он не стал оглядывать остальных гостей, явно знал их гастрономические предпочтения заранее, а смотрел только на хозяйку. Девушка замотала головой, облизавшись. Поклонник продолжал ее удивлять. Другие реагировали спокойно, тоже давно были в курсе его гастрономического увлечения.

– Так, Кариш, тебе надо уйти отсюда, – он взял ее за плечи и мягко подтолкнул в сторону гостиной. – Не терплю, когда мне мешают на кухне.

Смешок из нее сам собой вылетел, но упираться Карина не стала, впрочем, далеко она тоже не ушла, опершись спиной на стенку гарнитура у кровати. Зайкин захлопал шкафами.

– А, может, порнушку глянем, раз тут все… смотрящие? – усмехнулся Гога, оглядывая бесхитростным взглядом присутствующих.

Игнатьева хлестнула его по руке и добавила поучительно.

– Поменьше с Гурьевым водись, озабочка.

Парни посмеялись.

Игнатьева сбегала в прихожую и, покопавшись в Зайкинской сумке, притащила несколько разноформатных картонных коробок – настольные игры. Сверху лежала небольшая, размером с блокнот, игра под названием «Свинтус». Карина не очень любила в нее играть, но для такой компании было самое то. Игра предполагала несложный геймплей – перебивание карт одной другой, бесконечный круговорот колоды и легкий азарт. Делать все равно больше было нечего. Главный заводила затих и сконцентрировался на готовке.

Карина время от времени на него поглядывала, следя за тем, чтобы он ничего не испортил на кухне. Парень шустро нарезал какие-то продукты, ловко подбрасывал их на сковороде, с легкой руки обсыпал приправами и ставил на плиту. А пока то жарилось, смешивал соус из незнакомых ей ингредиентов. Синие глаза горели белым пламенем. Он явно был увлечен и выпал из их реальности. Девушка даже засмотрелась. Слишком легко и технично у него все выходило.

– О, Ермакова, загребай три карты, – вырвал ее из задумчивости злорадный голос Игнатьевой.

Сверху на торчащей во все стороны стопке карт лежало изображение человекоподобного свина, прижимающего к пузу кипу бумаг, а внизу имелась надпись «Хапеж». Карина уже сидела с десятью и разочарованно опустила губы. В этой партии она была главным кандидатом на проигрыш. У самой Игнатьевой на руках осталось только три карты, у остальных чуть побольше. Зато в тройке новых ей попалась «Хлопкопыт». Она сбросила ее и тут же сверху положила ладонь, смяв всю стопку. Первым отреагировал Гога, за ним Игнатьева, потом Настена. Азарт так и прыгал по их глазам.

Последним остался Варданян, положивший ладонь поверх Настениной. Они переглянулись. Он не торопился убирать руку. Она затаила дыхание. Румянец с самого начала не слезал с ее лица. Карина по первому порыву улыбнулась, заметив их контакт, а потом по голове пронеслась угнетающая мысль: «Зачем ты ее мучаешь, Артур?».

– Карты бери, – указала она недовольно на остатки колоды.

Варданян вздохнул и убрал руку, схватив ей две штуки сверху. Настена посматривала на него сбоку украдкой, без тоски, но с застывшим неудовлетворенным желанием.

Компания сидела кругом на ворсистом ковре в центре маленькой гостиной. Игнатьева с Гогой опирались на диван, Настена – на окно, а точнее радиатор под ним, Варданян на комод под телевизором. Карина сидела спиной к кухне.

– Кар, подлей вина, пожалуйста, – попросила подруга, видимо, испытав жаркое волнение.