- Да, ваше преосвященство.

- Ступай за ширму и переместись обратно. У меня много дел. Вечером, когда все стихнет, я сам навещу тебя.

Беатрис сжала кулаки и молча прошла к ширме. Архиепископ проводил ее взглядом, оглядев с головы до пят. Устремил взгляд вверх и перекрестился.

8. 8. Решимость

Беатрис переместилась обратно в свое затхлое вонючее подземелье. Тяжело дыша, села за письменный стол. Широко раскрытыми глазами уставилась на карту. Душу ведьмы выворачивало наизнанку от гнева и обиды. В ее голове никак не укладывалось, какое такое богоугодное дело может быть важнее истребления ведьм и очищения городов. И почему сановники могут быть важнее нее, хотя она делает во благо Господа и церкви больше, чем они все вместе взятые. Те, кто просто молятся и устраивают показательные казни, да вещают люду.

Разве их молитвы как-то остановят ведьм и демонов?

Нет.

От наемников, рыцарей да литейщиков проку в разы больше, чем от кучки разодетых в рясы и шастающих по замку церковников. Почему же архиепископ этого не видит и не может понять?

Она резко схватила перо и обмакнула кончик в чернила. Грубым движением руки перечеркнула на карте Мидвэл. Но эмоции никак не унимались, и в душе покоя не наступило. Ведьма, что правила в этом нечестивом городе - жива. И, вероятнее всего, сбежала. А куда именно, было ясно как божий день.

Беатрис устремила яростный взгляд на Голдентон. Огромный, раскинувшийся вдоль побережья. Город, что в разы больше Нью-Темпла. Живущий по своим законам. Оскверняющий своим существованием самого Господа. Обитель приверженцев Дьявола. Где, словно крысы, скрываются его мерзкие слуги. Разносчики пороков и гнусности. Низменные животные, что хуже простого люда.

Ведьма резко встала из-за стола. Нужно было что-то сделать. Ведь ей было ясно, что одними только псами да отрядами наемников город не уничтожить. Нужно было придумать способ, как ослабить его и истощить. Раз чужезамную ведьму словить не удалось, ведьмака, что правит Голдентоном, не убить и подавно. И подступиться к нему не получится.

Пес, которого она отправляла с тем бородатым ведьмаком, был убит. Хоть он и был самой сильной химерой из выраженных. Ведьма, крепко призадумавшись, начала бродить по комнате. И неожиданно поняла очень простую вещь. Этот мальчишка был первым, кого она опоила тем зельем. А затем долго кормила человеческой кровью. Вероятно, результат связан с тем, что демон-Пес на тот момент еще не был истощен, оттого получился такой эффект.

Беатрис стиснула зубы и быстро подошла к двери. Прислушалась и, убедившись, что коридор пуст, вышла. Быстрым шагом направилась к темнице, в которой находился скованный серебряными цепями демон.

Встала возле решетки и окинула оценивающим взглядом его жилистое обнаженное тело. Демон, учуяв ее, приподнял голову. Сквозь черные пряди свалявшихся в колтуны волос показался глаз. Пес тяжело задышал и оскалился. Серебро тускло засияло, и он тут же замычал от боли. Из ран пошел пар.

- Муки невыносимы, правда же? - сказала ведьма. Ее глаза сверкнули гневом, - Особенно те, что длятся годами. Они ранят не только тело, но и душу. Будто испепеляют ее.

Демон, тяжело дыша, глядел в ее потускневшие от раздумий глаза.

- Чего тебе надо, ведьма? - прохрипел он наконец, - Если за кровью снова пришла, бери и проваливай. Я слушать тебя не жела…

- Твоя кровь уже перестала быть такой же ценной, как прежде. Годится разве что шавок мелких делать, да заживляющие мази и зелья варить.

Пес хмыкнул и тут же скривился от дикой боли, напрягаясь всем телом. Беатрис неожиданно широко раскрыла глаза, оглядывая цепи, что пронизывали все его тело, и прошептала, будто сама себе.