– И я благодарен вам, – учтиво улыбается Глеб. – И, конечно же, вы заручитесь поддержкой моего отца.

– Правильно, ведь теперь мы семья, – самодовольно соглашается отец, тоже улыбаясь.

Наконец-то меня оставляют одну, так как мужчинам нужно пообщаться вдвоем. Хотя как одну, рядом со мной стоит мама, и я чувствую, как Глеб то и дело взирает на меня.

– Арина… доченька… – опять говорит мама виноватым голосом, избегая смотреть на меня. – Что у вас произошло с Яночкой? Она сказала, что ты выгнала ее…

– Да, мама, это так, – холодно киваю я, нет смысла врать.

Мама вскидывает на меня шокированный взгляд.

– Но как же… вы же сестры… – все еще не верит, что я это сделала.

– Я больше не чувствую этого, она считает меня ненормальной и вруньей, тогда пусть думает, что это и правда так, – в моем голосе сарказм.

Потому что я не могу уже притворяться, делать вид, что все хорошо. Делать это для нее и не рушить хрупкий мир, который уже трещит по швам. Мой уже давно разрушен, они не пожалели меня, и теперь я тоже не хочу жалеть кого-либо, больно ударяя. Отец уже получил, что хотел, но ценой своей дочери.

– Ариночка, прошу, помирись с Яночкой, вы же сестренки, – умоляюще глядит на меня мать. – Я уже смирилась с тем, что ты обижена на нас с отцом. Хотя мы все сделали для твоего будущего. Но Яночка тут ни при чем!

– Для своего будущего, мама, только для своего! – я снова холодно уточняю. – Мы больше не сестры. Больше у меня нет семьи.

Она вздрагивает. А я не чувствую ничего, в моей душе уже все оборвалось. Кровь текла из моего сердца, и сейчас там огромные шрамы, они никогда не затянутся, однако сейчас раны хотя бы не кровоточат.

Отхожу. Хочу теперь уйти в туалет. Но перед самым выходом меня опять ловит Глеб.

– Куда собралась? – спрашивает он, грубо встряхивая.

– В туалет, мне нужно в туалет!– тоже не остаюсь в долгу и отвечаю ему громко.

– Первый и последний раз предупреждаю: никогда не повышай на меня голос, – почти рычит парень, больно хватает за подбородок, сжимая скулы. Хватаюсь за его руку, чтобы отцепить, но это практически невозможно. – И только подумай о какой-либо глупости. Я тебя тогда из-под земли достану!

Глеб еще несколько секунд смотрит на меня, а потом отпускает, отталкивает так, что я больно ударяюсь о стену.

– У тебя минута, не успеешь – получишь сегодня ночью двойное наказание, – произносит муж, переводя взгляд на свои дорогие часы. – Время пошло, я буду ждать тебя на этом месте.

Он не шутит. И меня, правда, будет ждать наказание. Я чувствую, как по щекам снова льются слезы. Поэтому быстро скрываюсь за дверью.

Через несколько секунд выхожу обратно. Парень также стоит на том же месте.

– Молодец, быстро учишься, – довольно кивает он. – Но я все же предпочел бы тебя наказать. Может, в следующий раз… – усмехается, облизывая свои губы и смотря на меня сумасшедшим взглядом, от которого у меня бегут мурашки. – Пошли, у нас первый танец молодожёнов.

Глеб сам тянет меня обратно в зал, где нас и правда ждут. Остальная часть вечера кажется бесконечной. Многочисленные люди, с которыми я практически незнакома. Тут нет моих друзей или даже знакомых. Мои родители даже не спросили, хочу ли я кого-либо пригласить, но чиновника из столицы они не могли не позвать.

Так что мне приходится по сто раз здороваться с людьми и натягивать счастливую улыбку, и к концу вечера у меня болят мышцы лица. И болит голова. А еще приходит осознание того, что Глеб не отпускал меня весь вечер, и я не смогла осуществить задуманное. И это значит, что у меня есть только один способ: это в отеле, куда мы поедем.