После скромной еды в лачуге у отца, блюда, стоявшие на этом столе, казались мне просто изысканным лакомством, хоть и были довольно просты: варёная репа, щедро сдобренная сливочным маслом, квашенная капуста, густой куриный суп, поджаристые овощные пироги.

После сытного обеда меня начало клонить в сон, однако Марта тут же принялась за дела, при этом объясняя мне все хитрости домашнего обихода селян. Я научилась делать закваску для хлеба из дешевого эля, что продавался за гроши у одного односельчанина, узнала рецепты самых распространенных блюд местной кухни, заботливая хозяйка подарила мне пару иголок для шитья и немного суровых ниток.

К моей несказанной радости, сегодня у этой замечательной семьи был банный день и, когда хозяева и их дети помылись, Марта отправила помыться и меня. Прежде распутав мои свалявшиеся пряди. Заодно подарив мне деревянный гребень.

Маленькая, приземистая банька, которую здесь называли «мыльня», топилась по-черному, но какое это было блаженство – окунуться в горячую воду. Я, наверное, час отскребала всю грязь с тела, промывала спутанные волосы. Отмывшись, решила использовать большую лохань вместо зеркала, все же интересно, что за лицо мне досталась.

Из воды смотрела на меня совсем молоденькая, миловидная девушка, я, наверное, не назвала бы себя очень красивой, и все-таки подобная внешность не могла не нравиться. Тонкие черты лица, точеный, чуть вздернутый носик, большие глаза, в обрамлении густых ресниц, и тяжелые локоны. Стоит признать, с новым обликом мне повезло, и в приподнятом настроении я вышла из бани.

Поблагодарив сердобольную женщину, засобиралась к себе домой. Марта же не отпустила меня с пустыми руками и, вручив ещё один подарок в виде готовой закваски, тепло распрощалась со мной, наказав заходить к ним, если мне что-то понадобится.

Несмотря на то, что настроение мое было омрачено мыслями о больном отце, душа полнилась радостью: искренняя забота и сердечная доброта семьи Марты настроили и меня на позитивный лад.

«У меня все получится, я выживу в этом мире и смогу обеспечить себе и отцу достойное существование!»

Вернувшись домой, обнаружила, что отец уже не спит: он сидел на лавке, смущенно прикрыв свою наготу покрывалом, а увидев меня, осерчал.

- Эми, что это такое?! – его глаза метали молнии, - кто позволил тебе раздевать меня и куда ты дела одежду…

- Папа, ты только не переживай, – несмотря на его злость, выглядел отец в этот момент довольно комично, замотанный в цветастое покрывало, как в тогу, с всклокоченными волосами и бородой, мужчина напоминал взъерошенного воробья, - все в порядке, одежду мы с Мартой постирали, и, кстати, раздевала тебя тоже Марта, так что все приличия соблюдены.

Старик, беззлобно ворча, забрался назад на лавку и обиженно сопя, притих. Я напоила его отваром и принялась за готовку нехитрого ужина.

Эта ночь прошла спокойно, дыхание Петера стало чище, почти прошли страшные хрипы и жар больше не донимал его.

Проснувшись, обнаружила, что отец уже ушел, на столе, заботливо прикрытые полотенцем, стояли кружка молока и миска с парой лепешек. Наскоро позавтракав, принялась наводить порядок в нашем немудренном хозяйстве.

В первую очередь открыла небольшое оконце, сняв тяжелый ставень, которым оно закрывалось изнутри. Вынесла тюфяки и развесила их на заборе, под лучи еще робкого, но ласкового весеннего солнышка.

Снова подмела в нашей хибаре, нашла позади дома небольшую вязанку соломы и засыпала ею пол. Отыскала во дворе несколько черепков от разбитого горшка и вычистила им, как скребком, лавки и стол.