Хотя в случае с Резль и она оказалась бессильна.

– Колбу, живее!

Голос Марты снова прервал ее мрачные мысли. Магдалена бросилась к сундуку, вынула высокую стеклянную колбу и осторожно поставила ее на стол. Знахарка сняла с очага котелок, и кипящий отвар тонким ручейком полился в сосуд.

Магдалена придерживала колбу и наблюдала, как зеленая жидкость медленно протекала через фильтр и капала на дно сосуда. И снова невольно подумала о служанке пекаря. Ведь Бертхольд до сих пор разгуливал на свободе – вопиющая несправедливость! На женщину тут же надели бы позорную маску, а высокие господа могли творить, что им вздумается! Магдалена в ярчайших подробностях представляла себе, как ее отец розгами выгонит пекаря из города, – но в действительности все было иначе. Может, обратиться к совету? Рассказать обо всем Лехнеру? Скорее всего, ее просто высмеют. К тому же Михаэль Бертхольд был опасен. И последние его слова пустой угрозой не назовешь.

«Идите, расскажите всему городу про меня. И тогда, клянусь, я вашу жизнь в ад превращу…»

В это мгновение в распахнутое окно залетел камень с кулак величиной, за ним второй, потом третий. Один из них угодил в колбу: стекло со звоном разлетелось, и горячее масло брызнуло знахарке в лицо. Штехлин прянула назад, качнулась на стуле и, прикрыв глаза грязным передником, с криком упала на пол. А камни все сыпались в окна, ударяясь в полки, и горшки с банками разбивались под нескончаемым градом.

Магдалена бросилась к окну, пригнулась и осторожно выглянула из-за подоконника. На улице посреди переулка собралась группа мальчишек: подмастерья и ученики, все они были не старше двадцати. Магдалена тут же заметила среди них трех сыновей Михаэля Бертхольда.

– Мешай свои гнусные зелья у себя дома, палачка! – исступленно кричал тот, что стоял посередине, и изобразил неприличный жест. Долговязому и прыщавому Петеру Бертхольду было не больше шестнадцати. – Отец сказал, это из-за тебя наша служанка померла! Ты ей отвар дала, чтобы в ведьму превратить, а она потом сдохла! Отравительница чертова!

Магдалена ощутила такой прилив ярости, какие прежде случались с ней крайне редко. Она выбежала на улицу, устремилась прямо на мальчишек и с размаху врезала Петеру между ног. Юный Бертхольд сложился пополам, лицо его стало пунцовым, и он со стоном рухнул на мостовую, не способный даже рта раскрыть, не то чтобы защищаться. Все произошло настолько быстро, что остальные не успели ничего предпринять. Магдалена уперла руки в бока и встала над сыном пекаря.

– Я вам скажу, кто тут отравитель, – прошипела она и, задыхаясь от бешенства, повернулась к двум другим братьям, стоявшим нерешительно чуть поодаль. – Отец ваш сам скормил Резль отраву, потому что обрюхатил ее. И теперь свою вину решил на меня перевесить. Верите вы или нет, но отец ваш – подлый лгун и убийца! А теперь убирайтесь, и чтоб духу вашего здесь не было! Иначе рожи вам расцарапаю, пикнуть не успеете.

Она вскинула правую руку и показала длинные грязные ногти. Петер Бертхольд до сих пор валялся у нее под ногами. Он вдруг притих, и, как показалось Магдалене, во взгляде его на краткий миг промелькнула тень сомнения. Но потом все-таки собрался с силами, выпрямился и проковылял к своим братьям.

– Ты еще пожалеешь о своих словах, – прошипел старший из братьев. – Я все передам отцу, и уж он-то все сделает, чтобы Куизль собственную дочь высек и к позорному столбу привязал.

Он сплюнул и скрестил пальцы правой руки. Мальчишки стали расходиться, а Магдалена не унималась и кричала им вслед: