Скользко, поэтому приходится замедлить шаги. Да и Дашка плачет без остановки, отчего мое сердце разрывается на куски. Если бы не этот снег, который я любила вплоть до сегодняшнего дня, то мы давно бы дошли до нужного места.

Я даже не знаю, куда мы бежим. К Кате нельзя. Потому что Леша первым делом поедет к ней. Ведь знает, что к Свете я больше ни ногой, никогда в жизни. Что бы со мной ни случилось. А кроме них, у меня никого нет. Вернее, у меня уже никого нет. Раньше хотя бы они были...

— Мамуль, — зовет меня дочь, тяжело дыша. — Я не могу, мам. Прости. Но не могу. Ноги болят, — жалобно шепчет она.

Я останавливаюсь, посмотрев назад, опускаюсь на колени и вытираю слезы с лица Даши.

— Чуть-чуть осталось, родная. Еще чуточку потерпи, я тебя умоляю.

Не жду от нее ответа. Взяв на руки, продолжаю свой путь. Но всего лишь метров сто, не больше. Я вижу трассу, вижу, как проезжают машины одна за другой. Но сил ни на что нет.

Сейчас я чувствую себя отвратительно. Ситуация смахивает на сон. Когда видишь кошмары, пытаешься сбежать или же орать, чтобы тебе помогли, но ты не можешь не то чтобы шаг вперед сделать, голос пропадает.

Я останавливаюсь. Воздуха катастрофически не хватает, хоть я и на улице. Ставлю дочь на ноги и заглядываю в ее глаза. Я не готова ее отдать. Нет, я не смогу без нее жить.

— Пойдем, — Даша сама тянет меня, ускоряет шаг.

Наконец мы оказываемся у трассы. Я машу рукой, чтобы хоть кто-то остановился, но людям абсолютно на нас плевать. Господи... Такая темнота, несмотря на то, что уже утро. Почему все стали такими жестокими? Ведь рядом со мной находится маленькая девочка. Может, мы заблудились?! Может, нам нужна помощь?! И она нам действительно очень нужна! Я бы не смогла равнодушно пожать плечами и идти дальше, увидев женщину с ребенком на улице в такой холод. Тем более когда они в таком виде и буквально умоляют, чтобы хоть кто-то остановился, помог им.

Я глубоко вздыхаю, когда в паре метров от нас останавливается черный внедорожник. Из салона выходит высокий мужчина в черном костюме, оглядывает нас хмурым взглядом. Я иду к машине, снова взяв малышку за руку. Но черт меня дергает в последний момент обернуться и увидеть автомобиль мужа. Господи, он нас заметил.

— Пожалуйста, увезите нас отсюда, — умоляю я его и, не увидев реакции, добавляю: — Помогите, пожалуйста, иначе он отнимет у меня дочь, — снова кошусь в сторону.

Мужчина следит за моим взглядом. На секунду мне кажется, что он что-то ворчит сквозь зубы. И опять ноль реакции.

— Дядя! Дядя! — жалобно кричит Даша. — Дядя, увезите! Он маму ругать будет! И бить будет! — топает она ногой и снова кричит. — Я не хочу! Не хочу, чтобы он бил маму! Увезите нас, дядя!

6. Глава 6

Сама удивляюсь словам дочери. Мужчина одаривает нас каким-то злобным взглядом. И эта злость как бы не нам. Складывается впечатление, будто хочет помочь, но в то же время его что-то сдерживает.

— Садитесь, — рявкает он грубо, не сводя взгляда с машины Гончарова, которая буквально в двадцати метрах от нас.

В ту же секунду он открывает дверь, и я, не задумываясь, сажусь, крепко обнимая Дашку. Она обвивает мою шею и шепчет, как сильно любит меня.

Автомобиль трогается с места. Едет с бешеной скоростью. В крови течет адреналин, и мне абсолютно плевать сейчас на все. Мужчина явно не первый день за рулем. Но опять же мне становится неуютно, когда он бросает на нас короткие взгляды в зеркало заднего вида.

Он не спрашивает ничего. Лишь сжимает руль пальцами до побелевших костяшек. Я же трясусь. Да, замерзли мы с дочкой, пока бегали и иногда останавливались. Но в то же время по позвоночнику течет холодный пот. Это от страха. Нет, я не боюсь Гончарова. Мне страшно думать, что я могу остаться без дочери.