— А надушился-то…в ноздрях щиплет…

Хлипкая щеколда не выдерживает натиска. В подсобку нагло вваливается мужчина. Я не видел его среди персонала раньше, да и формы на нем нет. Но его лицо кажется мне подозрительно знакомым.

Мельком взглянув на меня, он тут же переводит внимание на Юлю.

— Люляш, все нормально? — слишком мягко произносит. Этот добрый тон кажется обманчивым. — Сенька за баром сказал, что у тебя проблемы.

А вот я во все глаза гляжу на мужчину.

Ему за сорок, но это не так много чтобы одеваться в старомодные брюки, натягивая их чуть ли не до груди, рубашку и широкий галстук, на обратной стороне которого замученная швея из Костромы набросала нитками аппликацию под названием "прощай молодость".

— Порядок, Вить…

По привычке отвечает Юля. Опомнившись, вздрагивает и снова таращится на меня.

А я уже услышал… и тоже смотрю на нее горящими от ликования глазами!

Значит, это тот самый претендент в сожители к Полонской.

Теперь мне становится тысячекратно интересно, чем так привлек ее Витька.

Изучаю его лицо тщательно. Мужчина это понимает и оборачивается, смотрит достаточно долго, чтобы меня осенило.

У него круглые, большие, голубые глаза, не выражающие ровным счетом ничего, отрешенные и будто стеклянные.

С годами память стерла из головы его черты, но этот взгляд, которым смотрел на меня Виктор на территории аэропорта в прошлом, и с демонической ухмылкой на лице специально не пустил догнать девушку, что покушалась на здоровье беременной Юли, я запомнил навсегда.

Виктор служил охранником.

Или я ошибаюсь?

— Виктор Сергеевич, — вспоминаю и отчество, которое слышал, — а тебя не учили стучаться, перед тем как войти? Возможно, ты помешал Юле стать значительно богаче и попрощаться с удручающей работой бармена.

Его веки еле заметно дергаются, и я понимаю, что угадал.

Что может связывать Полонскую и мужчину, к которому у меня зарождается лютая неприязнь?

— Не намерен с вами разговаривать, — буркнув, шагает к Юле. — Пошли, — берет женщину за руку.

А я вижу, как побелела кожа на ее запястье, оттого что Виктор очень крепко сдавил.

Юля торопится вслед за Виктором из подсобки.

Потоптавшись минуту в одиночестве, спешу за ними, но у стойки не задерживаюсь, двигаюсь прямиком к свободному столу.

Открываю меню, бегло изучаю ассортимент напитков.

Судьба Полонской мне безразлична, но смешно наблюдать, как Юля сейчас достает вазу и погружает в нее букет алых роз, принесенных не слишком современным кавалером.

Ловлю себя на том, что сижу и покусываю нижнюю губу, глядя на Юлю, а она упорно делает вид, что меня не замечает, но выражение ее лица неестественное. Фальшивая улыбка скрывает за собой дикий страх.

Виктор пристраивает свой зад на высокий стул возле стойки, облокотившись, что-то говорит, говорит Юле без умолку. Столько слов, думаю лестных, смысла которых Юля вряд ли понимает. Не та ситуация. Только кивает, раз за разом, притворяясь перед собеседником, что ей не все равно.

Суетливо она мечется по крохотному пространству за стойкой, то сдвинет бутылки, то протрет донельзя чистые бокалы, лишь бы Виктор не перехватил ее свободную и не пристал с какой-нибудь просьбой.

— Люляш! — раздается громко.

Опять слышу сквозь музыку розовые сопли от Виктора.

И в этот момент Юля включает дробилку для льда… Заглушая все, что пытается сказать Виктор.

Жестом подзываю официантку.

— Готовы сделать заказ, Демид Леонидович?

— Да… — тяну и продолжаю смотреть на Юлю как последний маньяк. — Тот человек возле бара, он тоже снял номер?

Не верится мне, что Виктор готов разориться на люкс в этом отеле.