- Простите, как вы сказали?.. Назарова…
- Назарова Дарина Германовна, - с недоумением повторяет мужчина. – Вы забыли, как звать вашу дочь?
Дочь…
- Нет, вы знаете, я.., - пытаюсь оправдаться, поскольку этот врач знает определенно больше моего, но он тут же перебивает.
- Вы вернулись из рейса, вам тяжело перестроиться, нужно время, чтобы привыкнуть к жизни на суше. Но давайте уже конкретнее переговорим о лечении. Вашей жене я уже объяснял, что ситуация достигла апогея. В прошлый раз врачи с трудом вытащили ее с того света. Воспаление легких – это не шутки. Ее словно кто-то свыше оберегает все эти годы. Дети с таким заболеванием достигают своего критического состояния в возрасте двух или трех лет. Вашей дочери уже пять. Постоянный кандидоз ротовой полости беспокоит регулярно. Воспаление уха в прошлом году только чудом не привело к полной глухоте. Ей везет все эти годы. Так давайте будем с вами надеяться, что и в этой операции ей повезет. Она страшна, сложна и опасна, но нужна. Это шанс. Шанс, что ваша дочь выздоровеет и будет жить обычной жизнью ребенка.
- Какая операция? – еле выдавливаю.
- Пересадка костного мозга, - категорично заявляет врач. – Ваша жена уже сдала анализы. Она не подходит для донорства. Ждали вас из рейса. Когда вы вернетесь. Надо сейчас будет взять анализы у вас и ждать результаты. Это время, но мы постараемся сделать их как можно быстро.
- Хорошо…
Возникла неловкая пауза. Врач, видимо, ждал от меня чего-то, но я не понимал, как реагировать на сказанную информацию и что делать дальше.
- Вы к дочери уже ходили? – подсказывает мне мужчина. – Или пойдете с женой?
- А можно одному?
Мне страшно. Страшно, но с Сашей сейчас говорить уже не хочется. Тот факт, что я здесь – прямой показатель моего отцовства. Как получилось так, что я оставался в неведении все эти годы, будем выяснять потом. Иначе теперь я буду грозиться отрезать ей чего-нибудь. Быть может, увидев девчушку, стану спокойнее.
Меня провожают в нестандартную палату. Вроде обычное помещение, но за стеклом. Входить за него строго запрещено. Но пообщаться с больным можно.
Не сразу замечаю в этой палате ребенка. На зеленой простыне лежит небольшой комочек в зелено-белой пижаме. Свернутый калачиком, смотрящий в стену. Время не позднее. Очень надеюсь, что ребенок не спит. Тихо стучу в окно. Комочек среагировал.
На меня посмотрели глаза маленького ангелочка. Во взгляде нет недоумения или удивления происходящему. Девчушка с каштановыми волосами встает с кровати, и я замечаю у стены телефон на подставке. Наверное, она смотрела мультики. Но теперь ее внимание приковано ко мне.
Маленькая девочка подходит к стеклу. Для своих пяти лет она совсем какая-то низенькая. Очень худенькая. Тонкие локоточки видны из-под пижамки с короткими рукавами. Она смотрит на меня внимательно. Долго. Присаживаюсь на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне. Глаза в глаза. А глазки ясные, широко распахнутые. Вглядываюсь в черты лица и понимаю – ничего моего нет. Копия Сашки…
- Привет, - первой здоровается девочка, отчего я чуть от стекла не отпрыгиваю.
- Привет, - чуть слышно отвечаю.
- Ты мой папа? – сразу же закидывает неудобными вопросами девочка.
- Видимо, да, - даже не знаю, как ответить честно.
- Извини, я тебя обнять сейчас не могу, - мило улыбается девчушка. – Врачи совсем обнаглели. Не выйти не дают, не впустить кого. Даже мама ко мне войти не может.
- И правда обнаглели.
Я поражен происходящим. На меня смотри Саша, но будто мама разговаривает. Я помню ее голос. Тихий и мягкий.