Будущий хирург с острой гемофобией. Хочется рыдать в голос, но вместо этого я пью чай и жую шоколад вместе со слезами, что льются по щекам и оседают на губах.

БОГДАН

Очередное задание, которое я надеялся сделать своим выдающимся по причине «коллабы» с дядей, оборачивается для меня пулевым в грудь. Так близко к сердцу, что даже смешно немного. Вот и ржу всю дорогу до больнички сразу после того, как наш док оказал первую помощь.

—Тень, ну ты везунчик. Сердцееда чуть без сердца не оставили, — Шишка лыбится, но натянуто. Я-то уж в курсах, что бывает, когда он паникует. Сейчас точно паникует…А мне все по шарику, наверное, потому что я Богом Данный, я так просто из этой жизни не уйду. Не зря же меня сюда отправили.

Все поражались, как такого оболтуса взяли в серьезное подразделение. Многие уверенно вешали медали на шею Исаеву Семену Николаевичу из управления по борьбе с наркотиками. Не спорю, его заслуга тут тоже была, кто ж как не он орал на меня благим матом вместе с «Упал-отжался, Исаев», «Не вижу воодушевления на твоем лице, где счастье? Всего соточка!», «Тебе втащить, что ли?». Он мне вместо бати, которого у меня не было. Я ж Богом данный.

Благодаря ему я стал может и не идеальным, но точно мужиком с базовыми принципами и ценностями. По молодости да в пубертате творил разное, но без фанатизма. Пробовать любил всякое, гормоны бушевали, плющило во все стороны. Некритично, в целом.

Состояние сейчас не фонтан, бывало и получше, но я подмигиваю доку и так же излучаю позитив. Плевать, что легкое пробито и кровищи чет слишком много как при обычном пулевом.

Я их перевидал море, потому что спецназ — это не только девок цеплять на стальную бицуху и прессуху. Нас обычно вообще кидают в самые кизяки, ну и я, разумеется, совсем не тот человек, который будет отсиживаться в сторонке. Всегда мчусь вперед в чертов замес, но при этом делаю это крайне незаметно для врага. Может потому и Тенью прозвали. Сегодня что-то пошло не так, и мы хоть и накрыли белым полотенцем сбыт крупной партии наркоты, но немного отстрелялись.

—Ха, зубья обломают и подавятся, — широко распахиваю глаза, стараясь не уплывать в вязкую жижу бессознанки. Но хочется. Сильно. Бляха, кевларовый броник и прошла пуля? Я чет сильно верить всегда хотел, что они — самые надежные. Но не при выстреле в упор, наверное. Ля, песня.

—Бодя, держись, три минуты до прибытия.

—Хоть пять…— отвечаю, понимая, что все-таки меня нехило рубит, клинит и все сразу. В теле разливается удушающая легкость, она пришибает с каждой секундой все больше. Нельзя засыпать, да. Надо быть в эфире, что называется.

—Тень, когда вычухаешься, в какой бар пойдем девок цеплять? Или ты со своей решил помириться?
Вопрос повисает в воздухе маленькой соломинкой, и я за нее ухватываюсь, стараясь толкать сознание на внятный ответ. Хуйня-вопрос, если честно, потому что ни с кем мириться я не собираюсь.

—Не, по бабам так по бабам, — моргаю очень медленно и довольно сильно прикусываю губу. Теперь у меня уважительная причина, самоволка, гуляй — не хочу. Трахать теперь баб — не перетрахать.

—А я женюсь, — слишком серьезно звучит от Мекса. —Шуткую.

Все ржут, потому что от Мекса только женитьбы ждать.

У меня своя печаль по этому поводу. Не дождаться с армии пацана — это убийство веры. Нагло пиздеть, что ждешь, — вообще должно наказываться по УК. А еще херовее осознавать, что ты чуть в жены не взял слабую напередок, о гулянках которой знал почти весь город, а ты прозрел последним спустя несколько лет. «Ты со своей армией один останешься навсегда» бросила мне бывшая невеста в лицо, размазывая грязь по телу.