- Сударыня! – Эдингем с трудом, но взял себя в руки.

Самое разумное - соврать ей, спокойно довезти до Лютены. И сдать с рук на руки Ревинтеру.

Вот только о деле Эйде не известно ничего. Значит - придется вновь уламывать Карлотту. А змея-мамаша найдет по дороге способ сказать дочери правду. Эта для всего способ найдет!

Какие бездонные у сестры Леона Таррента глаза! Прямо в душу смотрят. И она - все-таки красива. Даже в этом ужасном балахоне послушницы.

Пожалуй, понятно, что в ней нашел Роджер…

- Сударыня, мне жаль вас разочаровывать. Но речь пойдет не о вашей сестре, а о вас и вашем будущем.

- Мое будущее? – серые глаза погасли. - Оно предопределено. Или Леон нашел мне жениха?

Таким тоном интересуются, что на завтрак - овсянка или отварная морковь? Когда не любят ни то, ни другое.

- У вас уже есть жених, сударыня. И вам это прекрасно известно. Он не отрекался от вас. Причина разрыва - отказ ваших родных. Но теперь, после смерти вашего батюшки…

Как же трудно врать, глядя в эти глаза! Даже если врешь не до конца…

В двух глубоких серых озерах - ни проблеска радости. Что же ей еще сказать? Что Роджер в квиринском плену помнит ее и любит? Всё равно она вряд ли увидит бывшего любовника вновь.

- Вам известно, почему мой отец отказал Роджеру Ревинтеру? – А Эдингем думал: еще тише и печальнее говорить невозможно.

- Мне известно даже, что больше года назад у вас, сударыня, родился ребенок. И его отец – Роджер Ревинтер, виконт Николс.

Вспышка радостного огня в двух серых омутах. Дрогнул уголок тонкого очерка губ. Затрепетали темные ресницы…

- Моя дочь - жива?! – В наполнившихся слезами глазах - безумная надежда. Сколько же боли и счастья сразу может поместиться в одном взгляде?! – Вы знаете, где она?! Говорите, не молчите!

Алан не знает. Но, возможно, знает Карлотта. И из нее необходимо это вытрясти. Потому как - не из матери же настоятельницы...

- Сударыня, именно это я и пытаюсь сделать. Найти вашу дочь. Я отвезу вас в семью жениха. Вы…

- Я смогу ее увидеть?!

Юноша едва не отвел глаза:

- Да, сударыня, вы сможете ее увидеть. Сможете ее растить, заботиться. Вы же ее мать…

- Я еду с вами! – тихий решительный голосок не дрогнул.

Взглянуть в бездонные серые глаза Эдингем больше не посмел. Они полны непролившихся слез и невыразимо-отчаянной надежды. От нее одной зависит – жить ли дальше или не стоит.

Роджер – дурак, что не стал за Эйду драться! Есть в подлунном мире вещи и люди, за которых сражаться можно и нужно. Всегда и везде.

Джерри – дурак, а Алан – мерзавец. Потому что Эйда - игрушка двух беспринципных семей. А он везет ее к тому, для кого она – вещь. А ее жизнь – ненужная роскошь!

Станет ненужной – едва найдется внучка Бертольда Ревинтера.

Никто не даст тебе растить твоего ребенка, Эйда. Роджер - в Квирине. А монсеньор легко сбрасывает лишние фигуры с доски. Вряд ли ты доживешь даже до лета…

- Вы любили Роджера? – не удержался Эдингем.

Пусть в ее жизни было хоть что-то счастливое! Что-то, что она сможет вспомнить, когда ее придут убивать.

И тут же одернул себя за глупый вопрос. Конечно, любила. Если родила от Роджера дочь. Пожертвовала добрым именем…

- А разве вам забыли сказать? – грустно дрогнули губы. И искривились в усмешке. Враз сделавшей Эйду старше. - Я – военная добыча. Мой отец был вне закона…

Был, но… Есть же законы чести, рыцарский кодекс войны…

Фигура, сброшенная с доски… Когда Эдингем отдаст ее Ревинтеру - напьется! Страшно.

Но правила игры придумал не он. И не ему их менять.

- Я готова, сударь.

Он не успел увернуться от светлого лучистого взгляда.