Еще больше тревоги, чем в том, первом вопросе. Эстела Триэнн – гордая банджарон и героиня. Она пересекла с табором полмира. С огромным риском для жизни. Но Эста – влюблена, и ей неполных семнадцать…

– В тюрьме стараются не вспоминать о родных, оставшихся на воле. Тем более, когда ничего не знаешь об их судьбе, – честно ответил Тенмар. По крайней мере - в том, что касалось его самого. – А об остальном тебе лучше спросить у самого Кора. Он придет к тебе завтра. Я это устрою. Если сегодня мы его спасем…

- Анри, погодите. Когда вы вытащите своего друга… - в голосе Звезды проскользнула прежняя порывистая «дикарка» Вольного Двора. – У меня есть для вас новости. Один человек может помочь вам выбраться из Квирины. Вам всем, Анри!

2

– Я – гладиатор! Послушайте, я – гладиатор!..

Гай Ливий Марцелл поморщился. Да, он - немолод, толстоват. (Да и кто не толстоват - в его-то годы?) Ему уже не найти другой работы. Но и эта порой – невыносима.

Смена только-только началась. Впереди еще шесть часов. А этот юнец не даст и минуты покоя! Вон – намертво вцепился в ржавеющую решетку.

И когда уже поставят новую? Небось на празднества деньги есть! И на винные фонтаны для черни.

– Я – гладиатор! У меня сегодня выступление!.. Да вызовите же коменданта!

Коменданта, как же! Чего только плебеи не сочинят, чтобы выбраться из заслуженной тюрьмы! А этот, судя по акценту, вообще из глухой провинции. У себя бродяжничать надоело - в Сантэю подался. Будто здесь своих бездельников мало!

Кого Ливий точно презирал сильнее, чем зажиревшую аристократию, так это – вечно требующий «хлеба и зрелищ» сброд. На месте Сената давно перестрелял бы всю эту шушеру или на галеры отправил! Всё польза стране.

– Я – гладиатор! Если вы меня не отпустите - расстреляют моих товарищей!..

Не расстреляют. Кто ж послушается какого-то старого тюремного стражника Ливия Марцелла?

– Я – гладиатор!..

А то Ливий гладиаторов никогда не видел! Это ты – провинциал, в амфитеатре не бывавший. А Марцелл в Сантэе родился. В гладиаторы берут сильных, ловких красавцев. Что этому-то сопляку там делать? С его хилой мускулатурой?

И потом – гладиаторы не шатаются без дела по рынку рабов. И не ввязываются в уличные драки. Они вообще поодиночке не ходят. Потому как - чужаки.

А кто свои – мало ли, почему судьба вынудила, - те в увольнительные сразу домой. К семье.

А этот… тонкая кость, правильное лицо. Небось папаша с мамашей – промотавшиеся всадники, а сынок уже - голоштанный бродяга.

– Заткнись, а то схлопочешь! – рявкнул страж. Для порядка замахнулся на юного наглеца древком копья.

Тот отшатнулся - аж ошалев от подобного обращения. Ну точно, аристократ бывший.

И Ливий даже получил пару минут вожделенного покоя. Пока парень по-рыбьи ловил ртом воздух.

Сброд голубой крови - ничем не лучше сброда потомственного. Даже хуже. Потому что у первых был шанс не стать грязью, а вторые выбора лишены. И врезать такому «аристократу» – удовольствие двойное.

Вот только для этого придется камеру отпирать. А там еще и другие битком набиты – уже настоящие плебеи, половина пьяных. Чего доброго решат, что всех бьют. Еще сдуру драться полезут.

Не подмогу же звать. Засмеют.

Собственные сокамерники бы, что ли, успокоили?

Ну, наконец-то…

– Заткнись, дай выспаться, придурок!

Молодец, чернявый! Крикни еще что-нибудь. А лучше – встань с соломы и врежь «придурку» между глаз, чтобы в ушах затрещало!

Вот только парень одурел окончательно. Потому как заорал:

– Я требую меня выпустить! Я – эвитанский дворянин, корнет Серж Кридель!..