К церковникам? Опять - к ним?! В стылую келью?! К сонной настойке и вечной Бездне для и без того настрадавшейся дочки?!

Эйда крепче обняла малышку, поднося ей новую чашку теплого молока. Ест Мирабелла жадно, будто отберут. Бедная…

- Как… он? – едва не пропустила Эйда неуверенный вопрос Жюли.

- Игнасио Вега в Ауэнте, - понял Роджер Ревинтер. - О его казни ничего не слышно.

Девушка будто обрадовалась и поникла разом:

- Я… надеялась, он сбежал.

- Ты спасла мою дочь! – Эйда наконец определилась с намерениями. И крепко обняла найденную подругу. Вместе с Мирабеллой. Обеих сразу. – А я позабочусь о тебе, обещаю.

- Я тоже обещаю, - со своей стороны поддержал муженек.

- А сейчас тебе нужно как следует поесть, помыться и долго спать. Ты заслужила. Сударь, здесь ведь найдется комната для моей подруги?

- Конечно. Эйда, - так несмело Ревинтер еще не говорил, - можно мне подержать дочь? Совсем недолго? Я осторожно…

Мирабелла резко повернулась к нему. Зеленоглазый сорванец. Вылитая Ири в этом возрасте… нет, в более старшем. Эйда легко привыкла, что малышка выглядит взрослее своих лет, а вот остальные?

- Ты – мой папа? – требовательно глянула Мирабелла на непутевого… отца. - И где ты был до сих пор?

2

Страх ледяными червями ползет по коже. Мэндскими клыками вгрызается в кровь.

Стук колес королевской кареты – будто скрип кладбищенской телеги. Герб Сезарингов – будто насмешка. Висят над головой скрещенные клинки, готовятся рубить. И окна черным не задернуты, а спасать некому.

Нет смельчака, готового отбить добычу у змеиного конвоя из черных жрецов.

Ирия, соберись. Если древняя сила яростного Альварена и впрямь существует – почему не поверить, что она одолеет какую-то мертвую змеиную мерзость?

Как в сказке, где добро всегда побеждает зло? Хоть как, хоть когда, но непременно.

Ну ладно, допустим, мэндские змеи – и есть истинный Мрак подлунного мира, само воплощенное Зло и так далее. Уж не Добро и не Свет точно. Можно не сомневаться.

А Альварен – выходит, Добро? Да – в сравнении с мертвоглазыми служителями Дохлой Змеи.

Только почему победить при этом непременно должна Сила древнего озера, а? Потому что в это верит одна глупая драконья племянница?

А если даже и победить, то почему именно сейчас? Может, спустя сколько-то лет после гибели Ирии? И ее полного и окончательного забвения. Сколько храбрых героев и случайных негероев погибало даже в сказках, прежде чем очередному удавалось восторжествовать над судьбой?

Как жизни одолеть гнилую, снулую смерть? Что должно спасти и помочь? Вытянуть Ирию из зыбкой трясины оживших кошмаров Роджера Ревинтера?

Что поможет? Золотые глаза Джека над сонным лунным озером? Полынное вино, лунные свечи и древние книги Ральфа Тенмара? Единственный поцелуй Анри в осажденной келье над Альвареном… опять Альварен! Теплый шепот Кати, ее доверчивые глаза, твердое пожатие руки Октавиана, неугасимый илладэнский огонь в глазах Диего. Наивная доброта Жаклин, умная рассудительность Стефани. Прохладное белое вино в бокале в тонких руках Алисы, ее светлые волосы под рукой, стук ее испуганного сердца. Эйда с зеленоглазой Мирабеллой на руках.

Хватит ли этого, чтобы выжить, уцелеть, остаться собой? Выстоять.

Открытое алое платье уже не придает уверенности – оно жжет кожу. Будто притягивает черных пиявок. Мэндские Дети Ночи тоже предпочитали сосать кровь у красивых и сильных. Она горячее и вкуснее. Смерть всегда тянет к жизни.

Куда Ирию везут, в какую ледяную Бездну? Или, скорее, болотно-трясинную. Не лучше ли, пока можно, дотянуться до верного стилета и умереть сейчас? Собой. Куда уже тянуть-то? Река времени дальше течет не для Ирии. Спасать ее некому. Ральф Тенмар мертв, где Анри – неведомо. А папы нет уже давно.