Ради кого жить? Эйды и Мирабеллы? Иден? Кати и Чарли? Зачем им всем змееглазая нежить, потерявшая разум и душу?

Исчезли острые гербы - дверца приоткрылась. Ирия дернулась в сторону. Спрыгнуть? Кто-то всё же…

Сумел ведь Джек под видом хитрого Пьера… Бедный Джек, бедный Пьер.

Только, возможно, они счастливее одной Драконьей племянницы. Прекрасной Дамы, воспетой столь же бедным Констансом.

- Ирэн, - Эрик ловко впрыгнул в карету на ходу. Уселся напротив. Почти касается твердым коленом. И в любой миг может дотянуться и… всем прочим.

И не отдернешься. Нельзя выказать страх. Нельзя в присутствии – врагов. Таких страшных врагов.

Река времени свернула, отсекая путь честного стилета. И последнюю надежду.

Ирия опять опоздала.

– Возможно, ты решила, что умнее всех. Смелости и наглости тебе хватит, это я уже заметил. И на мужиков тебе плевать – ты их меняешь. Почти как я – баб. Только у тебя есть сестрички – целых две. И сводный байстрюк-братик. Одна глупая сестренка еще и брюхата, а вторая - уже с нагулянным ублюдком. Это еще не считая мелких приблуд шлюшки Полины. Вдруг они тебе тоже случайно дороги? Только ускользни от меня в ледяную Бездну, Ирэн, и никому из них не жить. Не сомневайся.

Довольный жизнью смех заглушает похоронный скрип колес. Или они переплетают голоса. Заглушают жизнь. Все громкие возгласы горожан на улицах. И даже смех. Кто еще способен в этом городе смеяться - кроме победившего всех и вся Эрика? После всего, что уже случилось.

Да все способны, кто еще не пострадали.

А лошади молчат. Все. Они никогда не ржут, если рядом змеиные жрецы. Как бедные кони позволяют такому садиться в седло?

Путь чистой и честной смерти отныне отрезан не только сейчас. До самого конца жизни бывшего Ормхеймского Бастарда.

3

Огромная полутемная зала вместо застенков. Тоже подземная. И Ирия здесь не одна. Кроме Драконьей племянницы, она же змеиная невеста, сюда пригнали еще десятка два с лишним разряженных дам и девиц. Почти поголовно – дрожащих.

Самые юные – в лилейно-белом. Ровесницы Ирии и младше. И этот цвет сейчас пугает больше любого другого.

Только бы девиц прямо сейчас не принесли в жертву! А главное, не заставили это делать Ирию. Даже ради Мирабеллы и Эйды она не сможет. Если, конечно…

Если родных не начнут мучить у нее на глазах.

А самое жуткое, что как посвящение змеиной Тьме такое вполне возможно. И очень даже действенно. Любую жуткую легенду открой.

На Ирию оглянулись почти все. Или на ее балахонистых сопровождающих. Впору сгореть под десятками взглядов – любопытных, испуганных, молящих, злобных. Жаль, не поджечь вооруженный кривыми серпами змееглазый конвой. В древних легендах дохлая нежить горела только так.

Скользит под ногами навощенный паркет. Под изящными атласными и шелковыми туфлями. Своими и чужими. Вон сколько народу по нему нервно топчется. Как испуганные лошади на крепкой привязи. При виде приближающихся хищников. Голодных, крадущихся, раздувающих в предвкушении нервные ноздри.

Или скользящих, как паук в мерзкой паутине. Жадно шевеля цепкими лапками и ядовитыми жвалами.

Снизу доверху – будто сразу два этажа. В четыре роста Ирии - целая стена огромных витражей. Ловит, искажает, выставляет напоказ племянницу Дракона. Вот, смотрите. Нет у нее ни жесткой чешуи, ни сильных крыльев. И острых клыков природой не дано, и заточенных когтей. Ничего, кроме открытого алого, вкусного платья.

И жалкого стилета в потайном узком вшитом кармане. Но у других дам и девиц в зеркальном зале нет и того.

Нельзя пугаться. Жуткие зеркала покажут всем даже тень твоего страха. Да еще и увеличат во много раз.