Машет головой. Натягивает сильнее одеяло, что успела притащить. В сполохах молнии вижу, как трясутся губы. Испугана насмерть, так притворится невозможно. Бледная и дрожащая. Острым пилит по грудине невесть откуда взявшаяся жалость, но упрямо гоню ее.

- Не могу. Страшно.

- Ничего смертельного. Поднимайся.

- Нет!

- Да что такое? – тянусь к ней, ухватываю за конец одеяла.

Она упирается. Смотрит обезумевшими глазами и машет головой. Теряю терпение, тяну резче, в моменте слепну от вспышки, глохну от раската грома. По всей видимости совсем рядом молния ударила. В грудь влетает испуганная девочка. Крепко обхватывает руками и ногами, жмется всем телом.

Рефлекторно поддерживаю ее под задницу. Даю возможность спрятать лицо, зарыться куда-то в шею. И только потом приходит осознание что произошло. Футболка задралась, руками касаюсь обнаженной кожи ягодиц, которые укладываются в руку, как к себе домой. Невольно отмечаю, что зад у малыхи что надо. Упругий, но в меру мягкий.

Перехватываю. Одна рука под шикарной попой, другой талию обхватываю. Слезать Алиса с меня не собирается. Трясется и ревет от страха. Со всей силы грудью впечатывается в мою. Отчетливо ощущаю ее вздрагивающие си… Блядь. Нет, конечно. Не это слово.

- Аккуратно спускайся. Давай, я держу, – пытаюсь от себя отодрать.

Снова бьет гром. Мне без вариантов содрать с себя дрожащую девочку. Иду с ней к окну и задергиваю шторы наглухо. В кромешной тьме добираюсь до кровати. Присаживаюсь на край, тяну одеяло, накрываю Алису.

В кого превращает меня эта девочка? В крестного фея! В гребаную мэри Поппинс? И зачем я так вожусь с ней. Не много ли чести! Но почему-то крепче сжимаю в объятиях и даже покачиваю.

- Прости, – шмыгает носом. – Сейчас успокоюсь. Минуту. Прости.

Дрожит не только голосом, она трясется неимоверно.

- Почему такой страх? Вроде взрослая.

Алиса судорожно вдыхает. Явно слышу хрип в грудной клетке. Тяжелое дыхание сотрясает и душит. С трудом собирается, делая медленную серию вдохов. Не мешаю и не тороплю, жду, когда придет в себя.

- Когда была маленькой… Попала в жуткую непогоду. Мне казалось, что ветер поднимет и унесет в черное гудящее небо. Стихия ослепила и испугала. Потом… Мне сказали потом… Это был эпицентр. Папа чудом пробрался ко мне и вытащил. В одну секунду все началось. Никто не ожидал. Фобия теперь. Не могу побороть страх.

Молчу. Теперь ясно все.

Она начинает успокаиваться. Дышит ровнее, но рук не разжимает. Позволяю держаться за меня. Если ей так легче – пусть. Только теперь другая проблема вырисовывается. От тепла одеяла Алисе становится жарко, и она начинает ерзать. С опозданием доходит – мы слишком близко соприкасаемся. И это охренеть как провокационно чувствуется.

Если исключить фобию и посмотреть на ситуацию со стороны, то на выходе имеем не хреновое разжигание остро-запретного действия. На мне сидит почти голая охуенная девочка двадцати лет. С прекрасной фигурой и трогательным испугом. В запале придвинул ее так близко, что четко ощущаю нежные разъехавшиеся складочки.

Сейчас гроза утихает, значит все должно закончиться. Только ссаживать с колен мне ее не хочется. И мне в эту минуту наплевать на условия, что являются жестким тормозом, потому что у меня встает. На нее! Второй раз. Пизжу. В четвертый.

Чтобы не запалиться, сдвигаю Алису немного ниже. Это хорошо, что она безропотно подчиняется. Плохо что, отодвигаясь, она проезжает трусиками и тем, что под ними прямо по моей ноге. Чувствую все. Абсолютно. Толчок горячей крови в член подтверждает ощущение. Я реально хочу ее, но ни к чему хорошему сей акт не приведет. Мне не нужны отношения с маленькой девочкой, а она захочет их. Наташа в плане удобства безусловно лучше.