Он вдруг резко повернулся на пятках, остановился, и я буквально впечаталась в его грудь, не успев затормозить. Мужчина наклонил голову, чтобы оказаться на уровне глаз, пристально взглянул на меня. Я увидела, как сильно расширились его и без того немаленькие зрачки, в них полыхнули желтые искры, рассыпавшись до белка золотым песком. Охотник замер, сглотнул, от чего его кадык пришел в движение, опустившись вверх-вниз. А меня…меня вдруг окатило волной его могучей властной ауры, приятным ароматом свежеспиленного дерева, влажной травы, свежего бриза и чего-то еще – запретного и очень, очень волнующего…

Мир оглох.

Пропали звуки.

Даже солнечные лучи, казалось, прекратили свой полет в кронах деревьев, замерев в ожидании.

Сердце, булькнув, остановилось.

Охотник поднял руку и медленно, очень медленно, не отпуская моего ошарашенного взгляда, дотронулся до пряди волос, упавшей из хвоста на лоб, провел между пальцами, заправил за ухо, легонько коснувшись кожи. От этого удивительного жеста мои ноги стали ватными, колени подкосились. Напряжение разрослось до невероятного размера, казалось – щелкни зажигалкой, и половина леса взлетит к чертям.

— Блондинка… — пробормотал он и натужно сглотнул. Это не было вопросом – он будто сказал это самому себе, и потому я просто кивнула, ничего не понимая.

— Так вы…отпустите меня? — спросила также тихо, ему в тон, но охотник, моргнув, будто прогоняет морок, уже отстранился от меня. Странный, удивительный, скручивающий внутренности в комок, момент прошел.

Он прищурился ехидно, опустив уголок губы вниз, кивнул в сторону. С трудом, как жвачку от бумаги, я оторвала свой завороженный взгляд от него и увидела, что мы уже вышли к дороге. На обочине стоял, аккуратно припаркованный, джип оборотня. Мужчина, ни слова не говоря, распахнул передо мной дверь заднего сиденья. Я с тоской посмотрела назад, в лес, как на свою последнюю надежду для побега, вздохнув, скользнула взглядом по дороге, где оставался брошенный без хозяйки бьюик, и повиновалась.

Но едва ухватилась рукой за дверцу, чтобы влезть в высокий автомобиль, как ойкнула от боли – обожженная самовозгоревшимся телефоном ладонь отозвалась острой, пестрой болью, от которой вспыхнули под веками краски. Мужчина скользнул ближе, встал между моих ног, быстро поднял мою руку, оценил бордовый ожог и вдруг…Нагнулся, показав на макушке жесткий ежик отросших темных волос, блестящих на солнце, и провел шершавым языком по ладони. Раз. Другой. Третий.

Я растерялась от внезапного интимного жеста, от того, как оглушающе подействовал его…поцелуй…на меня – в животе что-то ухнуло, сжалось, пальцы ног подогнулись, а по венам пробежало чистое удовольствие. Захотелось свободной рукой провести по волосам этого удивительного мужчины, сжать их, отстраняя, открывая лицо, полные блестящие губы, чтобы через секунду прижаться к ним, самостоятельно оценивая их мягкость, напор, вкус.

Но…только я открыла рот, чтобы что-то сказать, сделать… как он выпрямился, положил мою руку на колени, быстро закрыл дверцу и сел вперед, запустив двигатель. Блокировка двери оглушающе щелкнула, приводя меня в сознание.

Я посмотрела на свою ладонь – туда, где только что был влажный, умелый язык охотника. И удивлено помотала головой: в самой сердцевине ладони, там, где совсем недавно болел и ноюще тянул кожу ожог, красовались привычные линии жизни и смерти. На руке не было и следа от взорвавшегося утром сотового телефона.

Подняла взгляд и словно попала в сети паука: оборотень смотрел пристально, серьезно, немного задумчиво. Так, как смотрит профессор на старинную книгу, о существовании которой даже не догадывался…