– Где самый опасный участок? – спрашивает Йенс.

Взгляд Лотара скользит по черной линии, соединяющей Колумбию с Италией. Палец зависает над картой и опускается в районе Бермуд.

– Здесь.

– Но почему не в Лондоне? Гатвик – пассажирский рейс, таможня, службы безопасности… в Европе?

– Все это ждет нас уже на Бермудах.

– То есть?

– Бермуды – британская территория. У нас есть свои люди на таможне.

Тидеманн вникал в проблемы, думал, предлагал решения. Йенс давно понял, что плен обернулся спасением для мальчика. Работа на дона Игнасио стала для Лотара чем-то вроде ежедневной рутины, краткого периода нормальной жизни посреди непредсказуемости и хаоса. Они ни разу не упомянули, что именно подлежало транспортировке, – наркотики.

– В конце концов, – продолжает Валь, – мы говорим о конкретных людях, которые должны оказаться в нужное время в нужном месте. Ну и, конечно, о взятках в очень крупных размерах. Хотя и об удачливости в известной степени тоже.

– Чего-чего, а удачи нам не занимать, – усмехается Лотар, указывая на Кевина Гормана, только что затянувшегося очередной порцией кокаина и выкрикивающего нечто непристойное в адрес доктора Фила[4] на телевизионном экране.

Лотар никогда не упускает возможности подшутить над Горманом, когда тот не слышит. Это единственное, что ему остается. Кевин ненавидит пленника – доказательства тому Йенс наблюдает ежедневно. Рядом с Тидеманном Горман терзается чувством собственной неполноценности, и это пугает Валя.

– Скоро ты от него избавишься, – шепчет Йенс.

– От тебя тоже, – добавляет Лотар.

– Но я вернусь.

– Он тоже.

Йенс возражает, но не сразу:

– Там у тебя будет другая охрана. Не беспокойся, хуже его некуда.

Валь все чаще воспринимает Тидеманна как ровесника, не как семнадцатилетнего парня. Но время от времени – пусть совсем ненадолго – тот снова превращался в мальчишку. Полгода назад на глазах Лотара убили его мать, а самого его похитили и держали взаперти, после чего привезли в Колумбию, где его ждал ад. И с тех пор на лицо юноши легла тень, которая не сходила, несмотря на все его попытки воспринимать жизнь с прежней легкостью.

По ночам Лотара мучили кошмары – Йенс это слышал. Слышал, как пленник вставал с постели и выходил пройтись, если демоны не унимались. Как он плакал, уткнувшись лицом в колени. У Тидеманна не было никого, кроме Валя. И вот теперь тому предстоит уехать…

Йенс обнимает парня за плечи, заглядывает ему в глаза.

– И веди себя тише, – шепотом добавляет он. – Главное – им до сих пор не удалось нас рассорить.

Лотар кивает, пытается улыбаться. Его жизнь беспросветна, хотя он всеми силами старается этого не показывать.

– Справишься?

Тидеманн снова кивает. Как будто стоит на пороге преисподней.

«Уоки-токи»[5] на ночном столике пищит. Горман подносит ее к уху и что-то бормочет. А потом кладет на диван рядом с собой.

– У тебя двадцать минут, слышишь? – кричит он Йенсу.

Тот занимается картой. Проложить путь до самой Флоренции – часть его задания. Первый отрезок пути уже пройден – они перебрались из Колумбии в Майами через Карибское море с грузовым судном. Лотар и Йенс лежали на палубе – обсуждали маршрут, играли в карты, отдыхали… В том числе и от Гормана, который сидел в каюте – нюхал кокаин и смотрел порно.

Дорожная кожаная сумка стоит на кровати, уже собранная. Валь уходит в ванную, собирает туалетные принадлежности. Мимоходом смотрится в зеркало – загорелый блондин, на лице с каждым днем множатся морщины. И эта тень, которая не сходит, – вероятно, она и есть его ненависть. Так кажется самому Йенсу, по крайней мере. Стоит остаться одному, как снова одолевают те же мысли. Убить Гормана, убить Арона Гейслера, убить Гектора Гусмана… Ненависть заставляет Валя идти дальше, она стала смыслом его жизни. Арон Гейслер, ближайший компаньон Гектора, выследил их в Дании и чуть не убил ножом Софию. Но она выжила. Йенс обнаружил ее на полу в кухне. В больнице она прошептала ему имя убийцы, и он поклялся отомстить… Не только Арону, но и Гектору, который его подослал.