Кузины Моретти переглянулись.

Лоренза явно обрела надежду, и теперь ей не терпелось удостовериться в том, что она вполне реальна. Исабелле было просто любопытно.

— Что же ты раньше не сказал? — выпалили девушки на два голоса.

— Знал бы, что это обеспечит меня вниманием нашей дорогой Исабеллы, сказал бы давным-давно, — Джиовачино подошёл к Исабелле вплотную и пошевелил бровями. — Что мне будет, если я это организую?

— Я тебя не убью, — прошипела Исабелла.

— Для начала уже хорошо. Что ж, я поговорю с братом. А вам сообщу, когда нам можно будет туда попасть.

Джиовачино ушёл, а Лоренза осталась с Исабеллой. Она всё ещё была не в себе, так что Исабелла развлекала её как могла целый день, и только когда солнце стало клониться к закату, начала поглядывать на часы.

Лоренза уходить не собиралась. Зато в половине шестого прибежал мальчишка от Джиовачино и, вскрыв письмо, Исабелла узнала, что пропуска им оформлены на сегодня.

— Сегодня… — выдохнула Лоренза, услышав эту новость. Глаза её пылали.

— Сегодня… — повторила Исабелла. — Но сегодня я не могу...

— Исабелла, решается моя судьба!

— Твоя судьба не изменится от того, что ты увидишь, как живут церковники!

Лоренза отвернулсь и захлопала ресницами, демонстрируя, что собирается заплакать. Картина была умилительная, и Исабелла сдалась.

— Ладно. Подожди, я отправлю весточку, чтоб меня не ждали. И поедем к Джиовачино.

Обрадованная Лоренза повисла у неё на шее и чмокнула в щёку, а затем исчезла с криком:

— Я прикажу заложить экипаж!

Исабелла вздохнула и, отправившись в кабинет, взялась за чернила. Начертала на листе бумаги извинения и, отдав записку Джудитте, приказала доставить её графу Кавалли, а сама направилась к выходу.

Джиовачино ждал их у себя дома с видом величайшей важности и величайшей секретности. Он завёл их в потайной кабинет и всучил в руки каждой по длинной алой сутане.

— Что это? — спросила Исабелла, с недоумением разглядывая предмет.

— Ты же не хочешь явиться туда под именем Исабеллы Моретти?

Исабелла покраснела. В самом деле, она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о подобном развлечении. Не пытаясь больше пререкаться, она натянула сутану и, прикрыв лицо капюшоном, выжидающе посмотрела на Джиовачино.

— Идём, — тот махнул рукой, призывая их за собой. Вывел на улицу через чёрный ход, где, как оказалось, ожидали три запряжённых мула, и приказал садиться в сёдла.

Так же бесшумно они миновали череду улиц и выехали загород. Там Джиовачино пустил мула вскачь. Пронеслись мимо поля и пригородные рощи, и когда солнце уже приближалось к горизонту, замаячили вдали глухие серые стены.

— Это здесь? — прошептала Лоренза, но Джиовачино тут же шикнул на неё и отвернулся.

Исабелле стало не по себе. Она прекрасно понимала, что Джиовачино сознательно наводит страху, чтобы показать свою значительность, но от этого закутанные в красное фигуры у ворот не казались более дружелюбными.

— Сюда пускают только своих, — театральным шепотом произнес Джиовачино. — Чужаки, проникшие сюда, будут прокляты.

Исабелла хотела было уже нагрубить и развернуть мула, но посмотрела на расширившиеся зрачки Лорензы и сдержалась.

Они подъехали к воротам, и Джиовачино, ехавший впереди, протянул что-то охранникам — Исабелла смогла разглядеть издалека три сургучовых бляхи, но не рассмотрела, что было на них изображено.

Монахи кивнули и расступились в стороны.

Путники миновали разводной мост и въехали в ворота, глухо скрипнувшие при их приближении. Едва заехав внутрь стен, Джиовачино спешился и привязал своего мула к стоявшей тут же коновязи. Лоренза последовала его примеру, а Исабелла замерла в седле, оглядываясь. Снаружи не было видно, как далеко влево и вправо простирается стена. Оказавшись же внутри, она обнаружила, что глухие стены скрывают не монастырь или крепость, а целый город. Дома здесь стояли плотно, как на самых старых улицах Вероны, а улочки были узкими, как в самых густонаселенных городах. А ещё по этим узким улочкам тут и там ходили люди, и от вида этих людей мгновенно начинало бешено колотиться сердце. По телу пробегали волны пламени, и в то же время накатывала жуть.