И все же. Если полная история Сурка есть в библиотеке в свободном доступе с единственным условием, что ее нельзя выносить из читального зала, то что такого мог там найти Руслан? И нашел ли в принципе, или мы с Холостовым на безрыбье сделали рыбой книгу? Даже голова разболелась.

Смотрю на часы, со вздохом убеждаюсь, что спать осталось чуть меньше двух часов. Молодец, Лера, самое время вспоминать лекции.

21. Глава 21

Воспоминание 92

27 мая

Яна косится в мою сторону все эти дни, но поспешно отводит глаза, стоит нашим взглядам пересечься. Стыдно, что поддержала Аршанскую и нагло соврала на мой счет? Ее проблемы, я не отпускаю грехи.

Вот и сейчас, сидя на уроке у Веры Алексеевны, снова ловлю на себе задумчивый взгляд Кожуховой с соседнего ряда. С вызовом приподнимаю подбородок, мол, чего тебе? И все как по накатанной: отворачивается и с усиленным вниманием записывает лекцию. Цирк.

Воспоминание 93

Еле доживаю до обеда. Спать хочется больше, чем дышать. Ползу в столовую, мечтая об одном — растечься по столу и ни о чем не думать в ближайший час. Даже есть не хочу, завтрак и так еле в себя впихнула.

«Книга, книга, история Сурка»… — упорно крутится в моей голове, до сих пор не оформившись ни в одну логичную теорию. Я знаю, что ничего не знаю. Кто это сказал? Сократ? Вроде он, не помню. Но кому бы эти слова ни принадлежали, к моему случаю они подходят как нельзя лучше.

Столовая, дальний угол стола, кажущийся безвкусным суп (хотя в Сурке готовят безукоризненно), который набираю в ложку, держу пару секунд на весу и выливаю обратно. Аппетита нет, глаза слипаются.

— Не спи, замерзнешь! — бодро раздается над ухом. Вздрагиваю и роняю ложку прямо в суп. Во все стороны летят брызги.

— Холостов, я тебя прибью! — шиплю, хватая салфетку, и вытираю забрызганное предплечье, а затем и стол.

Костя, явно не проникшись моей угрозой, ногой отодвигает стул и занимает соседнее от меня место, ставит свой поднос. Злобно кошусь в его сторону. Он же спокойно принимается за еду.

— Ты место за столом не попутал? — интересуюсь язвительно. Больше не делаю попыток есть, отодвигаю от себя тарелку и подпираю кулаком слишком тяжелую голову. — И вообще, чего на обед опаздываешь?

Холостов морщится из-за того, что ему мешают обедать, тянется за салфеткой.

— На первый вопрос — решил спасти тебя, чтобы ты не уснула носом в супе. На второй — Князь теперь жаждет видеть меня каждый день, — промокает губы и морщится еще больше.

Напрягаюсь.

— Из-за меня?

— А то, — косится в мою сторону. — «Валерия не идет на контакт, тебе, как старосте группы, нужно на нее повлиять», — передразнивает.

Вздыхаю, ОК, приму к сведению.

— Ладно, — обещаю. — Раз у тебя из-за этого проблемы, буду с ним посговорчивее, — Холостов закашливается. — По спине постучать? — предлагаю с готовностью.

— Себе… постучи, — все еще кашляет, но вроде дышит. Что я такого сказала? — Не надо быть с Князем посговорчивее, — выдает, окончательно продышавшись.

Хмурюсь. Я нагнетаю, или в последнем слове и правда был подтекст?

— В смысле? — не понимаю.

— В коромысле, — на этот раз Костя огрызается даже как-то зло. — Я тебе уже говорил, что Князь — мудак? — осторожно киваю. — Так вот, он мудак. Не Джек-потрошитель, не Ганнибал Лектер, а просто обычный такой мудак.

— И не Змей Горыныч, — бормочу себе под нос. — Знаешь, — снова поднимаю на собеседника взгляд, — если бы ты прямо сказал, чего мне опасаться, было бы куда проще.

Холостов пожимает плечом.

— Тебе — нечего опасаться, — потом усмехается. — Он же тебе сразу не понравился, — и вот как его понимать, спрашивается? Только собираюсь продолжить расспросы, как Костя мастерски переводит тему: — На тебя Яна опять смотрит. Вы так и не обсудили ее лжесвидетельство?