— Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай. Только честно, — предупредил он после напряженного молчания и пристального поединка взглядами. Импровизированный допрос начался: — Когда ты последний раз видела отца?

— За пару дней до его смерти.

— Он жил отдельно от вас?

— Да, мы с бабушкой жили в Москве, а он здесь... в Подмосковье... кажется, — неуверенно, запинаясь под его пронзительным и строгим взглядом, отчитывалась Ксения. — Он приезжал обычно раза два в месяц... ненадолго...

— Вы с бабушкой у него гостили?

— Нет, никогда, — покачала головой девушка.

Интересная вырисовывалась картина. Для себя Демидов почему-то сразу же решил, что Ксюша ему не врала. Врал отец. Только вот зачем? Зачем нужно было придумывать эту душераздирающую историю про нападение, угрозы, опасный компромат? Кстати, документы... Ведь, судя по всему, именно они были движущей силой разборок, окончившихся чередой смертей.

— Отец тебе какие-нибудь документы передавал?

— Нет, — вновь отрицательное покачивание головы и прямой, открытый взгляд.

Ну, и к чему тогда этот допрос? А отец, однако, был большой выдумщик! Так переживал, чтобы любимая приемная дочь не оказалась в казенном детском доме, откуда дорога во взрослую жизнь была бы тернистой, полной слез и ошибок, что решил выдумать правдоподобную сказку, нагнать страху на нелюбимого родного сына, вынудив его взять на себя заботу о ней? Ну, конечно, имея опекуна, занимавшего не последнюю должность в правоохранительных органах, можно надеяться на то, что квартиру сироты не отожмут, а саму ее после достижения совершеннолетия не выпрут на улицу, оставив в бессилии и отчаянии искать подлинную справедливость там, где ее нет. Так что теперь? Можно расслабиться и успокоиться?

Он словно разделился надвое. Одна его часть радовалась тому, что нет необходимости лезть в это застоявшееся болото прошлого, откапывая недостающие звенья, позволив Ксении просто существовать рядом с ним. Другая же интуитивно чувствовала, что не зря отец заварил всю это кашу. Что-то было скрыто на самом дне, под кажущейся спокойной поверхностью. Стоило бы порыться еще...

Не задав ей больше ни одного вопроса, опер вышел из машины и скрылся в прозрачных стенах заправочной станции. Через стекло Ксения наблюдала за тем, как Влад выбрал на витрине две бутылки напитка и, расплачиваясь, о чем-то долго беседовал с парнем-кассиром в форменной одежде.

— Пить хочешь? — протянул он ей бутылочку с каким-то фруктовым напитком, вторую кинул на пассажирское сиденье рядом с собой. — Спросил я, как туда проехать. Это где-то в центре...

Улица Школьная была ровной и прямой, как будто отмеренная по линейке. Темный асфальт длинной лентой убегал в сторону трехэтажного здания школы. Дом под номером 11 находился в начале улицы, в череде таких же двухэтажных коттеджей, построенных по типовому плану. Некоторые из них выглядели запущенно, другие, наоборот, являли собой образец солидности и успеха.

Дом, в котором отец жил после развода с первой женой, не имел ничего лишнего. Кирпичное строение с небольшим двориком, обнесенное деревянным забором, крыльцо с выходом на дорогу. Создавалось впечатление, что в отсутствие хозяев дом мирно спал.

— Этот? — спросил Влад у притихшей девушки, когда машина, медленно развернувшись, практически ткнулась носом в забор дома.

Та молча кивнула. Прошло почти десять лет, с тех пор как она была здесь последний раз, но образ дома мгновенно ожил в памяти, вызывая следом события из раннего детства. Когда мама была рядом, когда ее ласковые руки каждый вечер укладывали маленькую Ксюшу спать в комнатке на втором этаже, и мягкие губы шепотом читали любимую сказку про Золушку. Теплая волна воспоминаний подхватила девушку в свои объятия, сковала щемящей тоской по счастливым и беззаботным дням, на некоторое время унося в прошлое.