– Но, Герберт…

– У меня чудесная жена и ребенок, славный дом, машина… Все это я заработал честным трудом. У меня есть обязательства – и я их выполняю. Могу с гордостью сказать, что оправдал надежды матери и ничуть не похож на своего отца.

– А каким был ваш отец, если не секрет?

– Я не люблю о нем говорить. Дом и семья ничего для него не значили. Больше всего на свете он любил низкопробную музыку и кабаки.

– Но музыкантом он был хорошим?

– Хорошим? – На миг в его голосе послышалось даже волнение, он весь напрягся, словно хотел сказать нечто важное, но потом вновь обмяк и равнодушно продолжил: – Хорошим? Ну да, в каком-то смысле… техника у него была неплохая.

– И вы это унаследовали.

– Запястья и руки – может быть. Слава Богу, больше во мне от отца ничего нет.

– И еще любовь к музыке.

– Я люблю музыку, но никогда не позволю ей стать для меня наркотиком! – проговорил он с чуть излишним жаром.

– Так-так… Понятно.

– Никогда!

– Простите?

– Я говорю, что музыка никогда не будет для меня наркотиком! Я придаю ей большое значение, но это я хозяин музыки, а не наоборот.

По-видимому, я нащупал очередную болезненную тему, поэтому решил быстренько вернуться к теме финансов.

– Ясно. Так насчет вашего портфеля: что вы собираетесь с ним делать?

– Немного уйдет на нашу с Альмой старость, а все остальное отдам сыну.

– Но вы уже сейчас можете перестать работать по выходным!

Он резко вскочил.

– Послушайте. Я попросил вас заняться моими финансами, а не жизнью. Если вы на это не способны, я найду другого специалиста.

– Что вы, Герберт… мистер Фостер. Прошу прощения, сэр. Я только пытаюсь нарисовать цельную картину, чтобы наилучшим образом распорядиться вашими средствами.

Он сел, красный как рак.

– В таком случае вы должны уважать мои убеждения. Я хочу жить так, а не иначе. Если я решил гнуть спину без выходных, это мой крест, и нести его мне.

– Конечно, разумеется! И вы правы, я уважаю вас за этот шаг. – Будь моя воля, я бы сдал его в психушку. – Можете полностью доверить мне свои финансы. Ни о чем не волнуйтесь, я вложу ваши дивиденды наилучшим образом.

Гадая над жизненными воззрениями Герберта, я ненароком взглянул на проходившую мимо эффектную блондинку. Герберт что-то пробурчал.

– Простите? – переспросил я.

– «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя», – повторил Герберт.

Я оценил шутку и засмеялся, но тут же умолк. Мой клиент был совершенно серьезен.

– Что ж, скоро вы расплатитесь с кредитом на машину и сможете со спокойным сердцем отдыхать по выходным! И вам действительно есть чем гордиться, не так ли? Собственным потом и кровью заработали на целую машину – до самой выхлопной трубы!

– Один платеж остался.

– И можно распрощаться с рестораном!

– Но потом я хочу купить Альме подарок на день рождения. Телевизор.

– Его вы тоже решили заработать сами?

– А вы представьте, какой это будет прекрасный подарок – от всего сердца!

– Да, сэр… И вашей жене будет чем заняться в выходные.

– Два года работы по выходным – ничтожная плата за счастье, которое мне дарит Альма.

Я подумал, что если фондовый рынок и дальше будет развиваться теми темпами, которыми он развивался последние три года, Герберт станет миллионером аккурат к тому времени, когда внесет последний платеж за телевизор для Альмы.

– Хорошо.

– Я люблю свою семью, – убежденно проговорил он.

– Не сомневаюсь.

– И не променяю такую жизнь ни на какие блага.

– Очень хорошо вас понимаю. – У меня возникло чувство, будто мы о чем-то спорим и Герберт горячо отстаивает свою точку зрения.