– Да, заходи, – еле выговорила я. На пороге появилась Анюта, завернутая в бордовый халат.

– Беда, Дарьян… – с надрывом человека, готового зарыдать, отозвалась она. – Звонила жена Димы… Очень просит утром съездить с ней в морг, на опознание.

– Не поняла, – сердце почти остановилось. Неужели?

– Дима! Его нашли на улице без признаков жизни. Одна она не может… Ну ты понимаешь. А мы близкие друзья. Она и тебе звонила, но ты не ответила, спала, наверное. Господи… – Анюта опустилась на стул, удачно оказавшийся рядом. – Как же это…

– И ты поедешь?

– Конечно. Нужно же её поддержать.

– Страшно.

– Очень.

– Тогда, может, не надо?

– Дарьяна! Ну как же…

– Я не поеду. Нет, – я натянула на себя одеяло по самый подбородок, спасаясь от страшной дрожи, которая внезапно начала колотить по каждой частичке тела.

– Ты же самая его близкая подруга! Пожалуйста…

– Нет! Нет-нет-нет! – замотала я головой. – Не хочу видеть труп, не могу. Не надо!

– Бедняжка… Вы же были с ним так близки, милая…

Анюта добралась до меня и крепко обняла. Тут-то я и разрыдалась в голос. Пусть она думала, что это из-за Димы, на самом деле я пыталась выплакать весь ужас сегодняшнего дня. Горячие слёзы впитывались в бордовый, кровавого цвета халат уютной и домашней Ани, вечной утешительницы и спасительницы всех сирых и убогих. Ещё вчера я отказывалась от дружбы с ней, а теперь пыталась спрятаться в её большой и мягкой груди. Лицемерно рыдала, оплакивая не друга, а свою возможную участь.

– Тише-тише… Не убивайся так. Я лучше действительно одна поеду, может кто-нибудь из ребят присоединится, Игорёк или Вадик. С мужчинами надежней. Да.

Часов до шести утра мы просидели на кухне, допивая ликер и чай из большого белого чайника. Единственным моим желанием было исчезнуть, вернуться в прошлое лет на пять и пустить свою жизнь по другому руслу. Может, вернуться в семью, из лона которой я бежала не разбирая дороги, полуголая, со скромной папочкой документов в руках, прижатой к слабой груди. Там мне было плохо, но сейчас оказалось в сотню раз хуже.

– Получается, что мы последние, кто видел Диму живым, – выдала вдруг Анюта после некоторого молчания.

– С чего ты взяла?

– Ну… Разошлись мы вечером, так ведь? Жена его сказала, что домой он не приходил с утра, написал, будто сразу поедет на работу, но так туда и не добрался. Ты разве не читала наш чат? – она подняла на меня удивленный взгляд.

– Сложный день был, очень много работы, не читала…

– Да ты что? Ну как же…

– Не знаю.

Надо же, сколько всего я пропустила. Значит, Дима или остался в той гостинице, где я его бросила, или всё же отправился ещё куда-то сражаться с несоизмеримой обидой. Смешно. Внезапно я поняла, что хотела бы последний раз взглянуть на «друга», на его ставшее неприятным лицо, на чуть расплывшуюся фигуру, теперь-то наверняка ужасающую, может, даже покрытую трупными пятнами или что там появляется у не самых свежих мертвецов? Смешно. Его будто бы настигла кара за в целом-то не очень уж и кошмарный поступок. Так, обыкновенная шалость мужчины, уставшего от жизни, ненагулявшегося или просто глупого.

– Я поеду с вами.

– Уверена? Дарьян?

– Абсолютно. Он был и моим другом. Довольно близким другом.

Перед моргом нас ждал заспанный Игорёк и угрюмый Вадик, поддерживающий под руку жену Димы. На ней было надето старенькое чёрное пальто с серым мехом и большой пятнистый платок. Когда-то она была красивой девушкой, но материнство и замужняя жизнь превратили её в подобие женщины трудной судьбы, а, может, дело в горе, о котором я переставала думать как только вспоминала о своих заботах, краем глаза улавливая какое-то мельтешение около мусорных баков. Только бы не крысы.