— Нет, — бормочу себе под нос. Мне стыдно. Дани и так вчера видел меня жалкой, ни к чему ещё и сегодня слушать о моих злоключениях. Да и что он, простой автомеханик, сделает с Сальваторе? Правильно: ничего!

— Ты понимаешь, что Тео был за тебя в ответе, глупая? — с укором цедит Анхель, а потом немало удивляет, подойдя ко мне вплотную и заключив в объятия: — Мы же волновались, девочка!

От старика пахнет сеном и машинным маслом, щеку щекочет колючий свитер на его груди. Но тёплые, хоть и грубоватые ладони деда волшебным образом согревают, окутывая спокойствием и верой в то, что всё будет хорошо.

— Если воспитательные меры позади, пойдёмте обедать!

— Погоди, Тео, — оживляется Дани и, подняв с пола два огромных бумажных пакета, протягивает их мне. — У меня вчера с собой просто денег не было.

— Что это?

— Вещи из магазина. Ты вчера, когда убежала, я попросил всё отложить, ну а сегодня с утра сгонял…

— Прости, Дани, я не возьму!

— Бери, Рита! — командует Анхель, выпуская меня на свободу. — Хватит мёрзнуть, да и Тео второй день без куртки. А деньги Дани я уже вернул, не переживай.

— Но… — пытаюсь сказать, что и от деда ничего не хочу принимать, однако старик меня опережает:

— Твой отец прислал, не переживай ты так! Боялся, что, узнай ты о нулевых кредитках, никуда бы не поехала, потому и дал их тебе, а сам, что смог, мне отправил, — отмахивается Анхель, потирая лоб, и идёт на кухню, продолжая ворчать: — Каким был Винсенто глупым и гордым, таким и остался! Деньги! Деньги! Можно подумать, без его денег я не принял бы тебя в своём доме.

— Держи. — Дани вручает пакеты, а потом широко улыбается, заметив на моей кофте смешную мордочку, и шепчет на ухо: — Милый медвежонок. Жаль, мой подарок не пригодился!

О глупом свёртке, который парень отдал мне вчера, я совершенно позабыла. Дани скользит осторожным взглядом слегка прищуренных глаз, словно читает меня, как открытую книгу, а затем отходит назад.

— Про своё обещание ты тоже забыла, крошка?

Кривоватая ухмылка на его лице наполнена грустью и разочарованием. Дани не ждёт ответа: он и так его видит по моим глазам.

— Ты изначально не собиралась приходить, верно? Ладно, Рита, проехали, ничего не нужно! — Пока я с силой сжимаю ручки пакетов, сгорая от неловкости, он равнодушно поворачивается ко мне спиной и идёт обедать: — Анхель, Мика не звонила? Как они там? Добрались?

С огромными сумками я остаюсь одна посреди пустынной гостиной. Теперь у меня есть тёплая обувь и куртка не с чужого плеча, а ещё деньги, отправленные отцом, да и бежать сломя голову в грязный гараж Дани мне больше не нужно. Но почему-то именно сейчас, когда я слышу, как за стеной сквозь бренчание ложек и лёгкий смех льётся чужой разговор, это всё не приносит мне радости — скорее, наоборот. Впервые в жизни ловлю себя на мысли, что порой тепло человеческих душ согревает гораздо сильнее новых вещей.

И всё-таки я трусиха! Мне не хватает духу зайти на кухню!

Казалось бы, что сложного извиниться перед Дани, признаться Тео в своём вторжении в его комнату, да и просто поговорить с дедом? Но я не могу. Между попыткой наладить отношения с новой семьёй и остаться верной своим принципам, которые в чёртовом Тревелине дают сбой, я вновь выбираю второе. Запинаясь об объёмные пакеты, иду к себе. Спрятавшись ото всех в своей крохотной каморке, достаю тот самый маленький свёрток, который мне вчера вручил Дани. Отчего-то непонятное волнение разливается по телу. Подумаешь, подарок! Сколько таких было в моей жизни? Но именно этот, простой и невзрачный, почему-то становится слишком значимым.