– Не обобщай! – все-таки возмутилась я.

– Окей. Ты не мстительная. Просто тебя никто и никуда не зовёт. От отчаяния напялила на себя эту тряпку?

– Это мамин подарок, попридержи язык, Раш.

Он вскинул руки, изобразив, что напуган, хотя был хозяином положения. Это я вломилась в его комнату, я стащила у него трусы, и мой договор на проклятье он только что прочитал.

– Мама святое. Прости, пожалуйста. Потом познакомишь меня с ней? Благодарность за это зрелище хочу лично передать.

Ему было ни капельки не жаль. Эсмет продолжал глумиться и играть со мной.

– Не менял бы девчонок как перчатки, я бы тут не оказалась!

– Даже странно, что тебя так долго тут не было.  Ты же гроза академии. Проклятье по вызову. Ну, приступай. Там первые в списке волосы. Делай меня рыжим.

Ничего не понимаю. У Раша с головой не в порядке? Нормальный парень бы меня уже в деканат за ухо тащил. Или ему нужно больше доказательств собрать?

– Не буду, – упиралась я, а Эсмет, кажется, терял терпение.

– Тебе судя по договору за услугу деньги заплатили. Нужно отработать, тыковка. Накладывай проклятье, ведьма ты или кто?

Чем дальше, тем страньше. Ещё и прозвище придумать мне успел.

– Я деньги верну, просто отпусти меня, урок усвоила, – хныкала я. – Клянусь, я плохого ничего не планировала. Так шалость, сам вот посмотри.

Протянула ему раскрытую сумочку, чтобы показать краситель да баночку с порошком перечной мяты и эвкалипта. Эсмет задумчиво перебирал флакончики, потом бросил взгляд на раскрытый комод.

– Погоди, тыковка. Ты собиралась мне бельё посыпать этим? – спросил он, а я не могла понять он злится или в ярости. Я не собиралась, а уже посыпала так-то.

– Да. А в шампунь краситель добавить. Приятного мало, конечно. Но из волос бы всё вымылось за пару раз. А в паху просто позудело немного, ну и похолодило бы тоже… В спаржу ни-ни. Тут даже не переживай, всё твоё при тебе останется. Но ты всё равно не надевай, я там успела сыпануть чутка. Зато после стирки свежесть будет невероятная.

Раш слушал меня, раскрыв рот, а когда я закончила, на его лице было такое разочарование, каким меня даже папенька не удостоил, узнав, что я к светлым поступила.

– То есть… Я целый год вот это всё… Чтобы ты мне мятой с эвкалиптом трусы посыпала? Ты же дочь, Блэкторна, в конце-то концов. Я.… я… – Раш от злости просто задыхался, а затем натурально закусил кулак здоровой руки.

– Эсмет, знаешь. Тебе бы к целителю. Во-первых, руку им покажи, которую я прокляла случайно. Это не нормально. Во-вторых, ведёшь ты себя странновато. Переучился. Перетренировался. С кем не бывает. С тобой точно всё хорошо? – осторожно спросила я.

– Более чем. Я в жизни не чувствовал себя прекраснее, как после того экзамена, – он поиграл на свету своей когтистой рукой и казался мне одержимым. – Но сейчас, Тыковка, ты меня очень огорчила. Я ждал большего. Точно не краску с мятой.

Он швырнул мои флакончики об стену. А затем несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться.

– Давай заново. Просто прокляни меня. Вот он я. Колдуй. Тебе за это ничего не будет. Оплачу учебу, хочешь? До самого выпуска. Как тебе? Перед мамой словечко замолвлю, кошмарить тебя перестанет. Чего ты хочешь, Серафина. Только скажи. Любой каприз.

Домой я хочу, а не с психом в одной комнате находиться. Я, конечно, слышала о мужчинах, которые любят пожестче. Но не до такой же степени!

– Я клятву дала при поступлении на целительский факультет. Не навреди. Слышал о таком?

– Я сам прошу. Сам. Прокляни!

– Нет. Не стану. Даже за деньги. Не хочу я быть тёмной.