Тело отзывается болью на сжавшуюся гортань.

— А… к… какой… — сглатываю, — у неё был срок?

В голове хаос, сводящий с ума.

Взял грех на душу, теперь хрен вымолишь…

— Если не ошибаюсь, около 17 недель.

— Это…?

— Начало пятого месяца… И это не самая худшая новость, — вынуждает меня похолодеть.

— Что ещё?

— Существует вероятность того, что Стелла Маратовна не сможет больше ходить. У неё поврежден позвоночник. Как только её приведут в норму, вы сможете с ней увидеться. А пока что соблюдайте режим. Берегите плечо. Лангету с вашей ноги снимем через месяц.

— Господи… — морщусь от отчаяния, испытывая в полной мере вину. — Мне нужно позвонить. Подайте, пожалуйста, мой мобильник.

Доктор исполняет мою просьбу. Вручает трубку, задавая вопрос:

— Посетителей к вам больше не впускать?

— Кого из них?

— За дверью ваш начальник охраны и друг, если не ошибаюсь.

— Валентин? — перевожу взгляд от разблокированного экрана на дверь. — Завальского пропустите. Мне нужно с ним поговорить. Срочно.

Врач уходит. В палате остаюсь один на один с хаосом в голове.

После таких новостей, естественно, спокойно лежать не могу.

Нащупав кнопки, поднимаю с помощью пульта управления спинку кровати. С адской болью сажусь.

То, что творится с моими мыслями, словами не описать, во сто крат хуже дискомфорта в плече. Мне нужны ответы. Правдивые ответы. Не просто слова человека, которого я не знаю.

Мне нужно увидеть жену, чтобы воочию убедиться, что она жива.

Со второй попытки спускаю левую ногу с матраца, ту, которую заключили в лангету. Следом здоровую.

Блять!!!

Ненавижу себя за беспомощность.

За то, что не способен передвигаться без костылей, за то, что даже душ не смогу принять в одиночестве, без «няньки».

Издавая гневный рык, встаю, удерживаясь рукой за быльце кровати. Здоровая нога начинает предательски дрожать в коленном суставе. Кое-как доковыляв до тумбочки, злостно сметаю с неё препараты. Оглушённый собственным криком, падаю ладонью на освободившуюся поверхность и часто дышу. Голову сейчас разорвёт от боли.

Кто. Она. Такая?

Кто эта девушка, которая называла «любимым» и смело касалась моего тела, словно я давно принадлежу ей?

— Кто ты, черт возьми?!!! Кто?!!!

— Жека!!! Ты что вытворяешь?!! — врезается в спину голос Вала. Следом его руки помогают мне выровняться и сесть обратно на постель.

За ним влетает побледневшая медсестра.

— Выйди на хрен!!! — посылаю её, напуганную, за дверь.

Любезности задвигаю на задний план. Когда в душе твориться атомная война, а в теле горит адский котёл — улыбаться и лебезить отнюдь не хочется.

— Жека, ты совсем рехнулся? Доводишь людей до истерии. Добиваешься выкидыша у любимой женщины?

Вал врезается осуждающим взглядом в мои глаза, не оставляя для меня ни единого шанса сомневаться в его словах. Мы всегда были честны друг с другом. Всегда! Он единственный, кому я могу доверять, не считая своих родителей.

— Какого, нахрен, выкидыша? — цежу сквозь стиснутые до боли в скулах зубы. Боль пронзает виски насквозь. — Моя жена, по словам доктора, уже потеряла ребёнка.

— Ты совсем не помнишь Яну? Девушку, которую выгнал из палаты.

— Если бы я её помнил, не тупил бы сейчас, как осел. Так это она нажаловалась? Что нового расскажешь мне ты? Давай, друг. Тебе я доверяю как себе, — приходится навострить уши и замолчать.

— Яна ждёт от тебя ребёнка.

— Что??? — закашливаюсь, после резкого вдоха.

— Что слышал, идиот, — припечатывает сходу мой лучший друг.

— Какого черта, Вал? — обезоружено моргаю, пытаясь нарыть в памяти хоть что-то, что поможет восстановить связь с прошлым и настоящим.