— Я похож на идиота? — вспыляется Женя, бросая на меня косой взгляд.

— Пытаюсь понять, какого типа у вас амнезия.

— Какая амнезия? — сделав попытку приподняться, Женя с глухим стоном заваливается обратно на кровать.

— Плечо лучше держать в покое. Вам его вправили. Не стоит делать резких движений. Вы помните, что с вами произошло прошлой ночью?

— Смутно, — стонет, прикасаясь к повязке на голове. — Отрывками. А девушку совсем не помню.

— Может всё-таки попытаетесь вспомнить?

— Я бы хотел узнать о состоянии здоровья моей жены. Почему она всё ещё в реанимации? Она жива?

Его слова в очередной раз рассекают сердце раскалённым ножом. Режут его на части. Кажется, нет ничего больнее и унизительнее предательства, когда самые дорогие люди выбрасывают тебя из своей жизни, как утилизированную вещь. В такие моменты возникает желание сигануть с обрыва в пропасть, не думая ни о чем…

— Пойдёмте, вам нужно успокоиться, — медсестра разворачивает меня за плечи и направляет к выходу. На ватных ногах плетусь к двери, опираясь на девушку.

Не знаю, на что мне дальше надеяться, и что в целом нас с Тимом ждёт в ближайшем будущем…

— Яна? — заметив в коридоре моё появление, Валентин бросается к нам первым, отнимает меня из рук медсестры. — Что с ней? — держит крепко, прижимая к себе. Если бы не его сильные руки, я бы уже свалилась на пол. Взволнованный взгляд мужчины на секунду задерживается на Дарье, затем возвращается ко мне. — Яна, да на тебе лица нет. Что с Евгением? Как он?

— Он меня не признал, — всё ещё не верю в то, что говорю. Отчаяние застилает глаза пеленою слёз. Спазм сжимает горло до такой степени, что начинаю задыхаться.

— Герман, дай воду! Быстро! — командует Завальский.

Через силу делаю глоток. Затем ещё один и ещё. Почувствовав лёгкое облегчение, отдаю бутылочку обратно.

— Женя не помнит меня, — говорю осипшим голосом. — Попросил выставить за дверь.

— Да ну на хрен! — Вал удивлённо вскидывает бровь. — Амнезия, что ли?

— Судя по всему, да, — отвечает медсестра.

Сотрясающие грудь рыдания непроизвольно вырываются из моего горла. В поисках поддержки прижимаюсь щекой к груди Валентина. Приходится вытирать слёзы пальцами, чтобы не пачкать ими его пиджак. Нужно скорее успокоиться. Сделать несколько глубоких вдохов, но как? У меня мир рухнул под ногами. Впервые мне хочется отсюда бежать куда глаза глядят.

— Ж-ж-ену помнит, а-а нас с Тимом н-нет…

— Тише, тише, Яна, — тёплая ладонь мужчины накрывает мой затылок, поглаживая, — в первую очередь вспомни о ребёнке, которого ты ждёшь. После аварии всякое может случиться. Вы столько вместе прошли, сдаваться не время. Жека без ума от тебя. Я то знаю, о чём говорю! Нужно бороться за него, за ваши чувства, за ваше будущее. Слышишь меня?

— Какое будущее? — вскидываю на друга Евгения обеспокоенный взгляд. — А если не вспомнит? Вернётся к супруге? Я о таком будущем не мечтала, Валентин! Как долго продлится эта амнезия? Год? Два? Полжизни?

— Герман, её бы домой отвезти. И врача вызвать. Пусть за ней понаблюдает проверенный специалист. Перезвони вот по этим двум номерам.

Завальский достаёт свой мобильник, находит нужные данные и передаёт их начальнику охраны.

— У меня есть личный гинеколог, — на всякий случай предупреждаю его. Ещё одного позора я не выдержу. — Я не хочу наблюдаться у гинеколога Стеллы.

— Хорошо. Тогда только этот, — находит другой номер. — Свяжись, скажи, что от меня.

— Всё сделаем, Валентин Андреевич. Поехали, Яна. Вам действительно нужно отдохнуть.

— А как же его родители? — нехотя отрываюсь от надёжной «опоры». — А если он и их не помнит?