* * *

Наш доктор, Колман фон Айхенвальд, не принял результаты ранее проведённых обследований и всю диагностику они в срочном порядке начали проводить заново.

«Боже мой, там ведь столько анализов!»

Но я зря волновалась, за мою малышку взялись серьёзные врачи и трансплантологи.

Нам очень повезло, что у Дианы не случилось острой почечной недостаточности. Так сказал доктор.

После детального осмотра малышки, которой были даны успокаивающие и поддерживающие препараты, Айхенвальд попросил нас пройти в его кабинет.

— Макар, я не оставлю Диану здесь одну, — сказала мужчине.

— Наташ, не волнуйся, за ней присматривают мед. сёстры. И это ненадолго. Айхенвальд расскажет нам, что нас ждёт. Но если хочешь, то оставайся, я потом тебе передам его слова и…

— Нет, я пойду с тобой. Я должна знать, что и как будет проходить, — произнесла я устало.

Погладила маленькую ручку своего ребёнка и, встав с кресла, оправила медицинский халат и пошла вслед за мужчинами.

Рядом с Дианой находилась мед. сестра. То, что Диана под присмотром, немного успокаивало. Но сердце всё равно было не на месте, от того, что я даже на недолгое время отлучилась от неё.

Мы расположились в стильном и современном кабинете фон Айхенвальда и он сразу же подробно рассказал, что будет происходить в течение трёх следующих дней.

Переводчик монотонно переводил его слова.

— Завтра девочке будет сделана электрокардиограмма и контрольный анализ крови. После этого, ей начнут давать иммуноподавляющие препараты, чтобы впоследствии предотвратить отторжение донорской почки.

Доктор спокойно нам всё объяснял, даже улыбался, а переводчик переводил таким тоном, словно операция по трансплантации почки была обыденной и вовсе неопасной для жизни.

— Выписка обычно проходит через четырнадцатый день после операции. Ещё пару месяцев вам и вашей дочери придётся жить неподалеку от клиники, чтобы регулярно показываться на осмотр и сдавать необходимые анализы. Только после того, как риск отторжения будет нулевым, вы сможете вернуться домой.

— Весомым преимуществом проведения операции в Германии является наличие собственного банка органов и высококвалифицированных специалистов, — произнёс Макар, когда мы возвращались обратно к Диане.

— Меня это не утешает. Мне очень страшно, Макар. В голову так и лезут назойливые мысли: А что, если вдруг, почка не приживётся? А как пройдёт сама операция? Диана ведь ещё такая маленькая… Господи… Как же я хочу, чтобы этот кошмар уже скорее закончился и остался позади, как страшный сон…

— Увы, Наташ. Наш кошмар только начинается, — сказал он в ответ, вводя меня в ещё большее отчаяние. — Но Диана не одна. И ты теперь не одна. Это главное. Я с вами.

«Теперь не одна… Теперь не одна… Теперь не одна…»

Эти слова какой-то музыкой прозвучали среди отчаяния в моей душе.

Мне вдруг показалось и подумалось, что Макар с какого-то мгновения резко изменился, поменял вектор своей жизни и своих мыслей.

«Странно, конечно, так считать, ведь мы знакомы с ним всего несколько дней… Но, почему-то мне кажется, что всё именно так — с появлением в его жизни Дианы, он изменился. А её болезнь что-то переломила в нём, а точнее, снесла какие-то невидимые, но стальные барьеры. И теперь, он защитной стеной станет для своей дочери, преградой для боли опустится. И моя малышка будет в безопасности рядом с ним…»

Мы вернулись в палату.               

Моя девочка спала.                    

Сегодня с ней всё будет хорошо. Первые анализы сделаны. Первый этап пройден.

До операции три дня.