Ребёнок радостно запищал, когда мы набрали высоту и в иллюминаторах стали видны пышные шапки облаков.

— Теперь всё изменится в моей жизни, — сказал я уверенный в своих словах.

Наталья резко обернулась и тихо произнесла:

— И в моей.

— Конечно, — добавил я с улыбкой.

— Можно ещё спросить?

Я рассмеялся.

Чистый лист бумаги — вот кем была Наталья. Наивная, немного смешная, но со стальным стержнем. Эта девушка будет бороться до конца и никогда не прогнётся под грузом проблем. Эти качества меня восхищали в ней. Я мало знаю женщин с такой силой воли, упрямством, но при этом, наивных и открытых... А быть может, даже и не знаю. Наталья — определённо интересная девушка.

— Валяйте, — разрешил я ей.

Она немного помедлила, видимо выстраивая тактичную речь и наконец, решила спросить:

— Вы сказали, что семья держится не только на любви, но ещё и на верности, доверии, уважении… Вы решили развестись с Инессой, потому что она вам изменяла? Простите, что сую нос в не своё дело, но я услышала весь ваш разговор и… вот…

— Не только поэтому, — сказал я серьёзно. — Инесса в принципе перестала меня устраивать, как жена, как женщина, как человек. Раньше её глупость казалась мне чем-то забавным. Она смешила и веселила меня. На неё пускали слюни все мужики, когда мы вместе выходили в свет. Она не обременяла меня, была чем-то вроде предмета интерьера. Но этот предмет вдруг перестал приносить пользу, а вместо этого, лишь вредит и вредит. С каждым новым разом этот вред становится больше. Я последние полгода собирал на неё компромат, чтобы она не получила от меня ни копейки денег после развода. Но я уверен, что Инесса недолго будет вести нищенское существование. Кто-то, да подберёт её. Но это будет уже не моя проблема.

— А вы жестоки, — пробормотала Наталья.

— Жесток? — удивился её суждению. — Ну что ж, раз вы так считаете, то знайте, Наталья — я неспроста позволил вам услышать мой разговор. Люди, что находятся в моём окружении либо верны мне и преданней собаки и тогда я соответственно к ним отношусь, либо, я их уничтожаю, если кто-то, неважно кто, решил сделать из меня идиота, и не дай Бог, решил навредить мне, а теперь, ещё и моему ребёнку.

— Вы считаете, я могу навредить вам или сделать из вас… идиота? — в её голосе послышались обиженные и недовольные нотки.

— Я этого не говорил. Не искажайте мои слова. Я всего лишь вас предупредил, что, если вдруг, вам в голову придёт некая дурная мысль, просто знайте — я не прощаю ошибок и не даю людям второго шанса. Никому и никогда.

— Даже себе? — упрямо спросила она.

Я долго молчал, глядя ей в глаза и сказал:

— Даже себе.

Наталья открыла было рот, чтобы мне что-то сказать, как вдруг, Диана всхлипнула, громко закричала, а потом малышку начало рвать.

— Диана! – закричала Наталья испуганно.

— Что с ней? — я вскочил с кресла и упал на колени перед кроваткой, на которой с Дианой происходило что-то страшное.

Наталья дала попить ей воды и рвота прекратилась.

— Я… Я не знаю, что с ней… — испуганно заговорила Наталья. — Сколько нам ещё лететь?!

Диана часто дышала. Детское личико покрылось испариной. Она стала бледной.

Наталья посмотрела мне в лицо. В её глазах плескался животный страх, билась в истерике паника. Внешне, девушка старалась держать себя в руках, но только один Бог ведает, что сейчас переживала её душа.

— Мы летим всего двадцать минут. Остался ещё час и сорок минут.

— Господи… Пусть всё будет хорошо, — пробормотала Наталья дрожащим голосом. — Дианочка, солнышко моё, держись. Держись, моя сладкая. Прошу тебя, родная.