; страх преследует меня и сейчас, когда я еду на втором этаже автобуса по Парк-лэйн и думаю о леди Артур Рассел418 и т.д. Я все это разлюбила, но влюбляюсь снова, когда автобус подъезжает к Холборну. Любопытный переход от тирании к свободе. К этому примешивается обычное «я думала, что, когда ты умер в мае прошлого года, Чарльз [?], многое умерло вместе с тобой»; смерть прячется среди листьев, а день рождения Нессы – среди маленьких твердых розовых майских бутонов, которые мы обычно нюхали у тротуара в верхней части Гайд-Парк-Гейт, а я спрашивала, почему, если цветы майские, они не распускаются 1-го числа; зато распускаются сейчас, а день рождения Нессы, который будет ее 47-м, через несколько дней. Она в Италии; Дункан, говорят, «совершил проступок», за что был оштрафован на 10 лир.

Л. подхватил жуткую простуду от Нелли, которую заразила Лотти… Это его голос я слышу? Гризель утвердительно виляет хвостом. Она права. Вита тоже заболела, иначе мы бы ужинали…

Сейчас мы на Тависток-сквер. Л. стало лучше. Я счастливее, чем раньше. Завтра едем в Родмелл, чтобы оценить ванну, туалет и просторную гостиную без старой стены. Эта мечта так часто дразнила меня и ускользала, что я с трудом верю в ее осуществление. Замечу, что из-за забастовки мне до сих пор приходится уточнять расписание поездов на вокзале Виктория.

Признаюсь, я закончила черновик второй части романа «На маяк» и, возможно, допишу книгу к концу июля. Если так, то в сумме выйдет семь месяцев – рекорд.

Итак, приходила Вита, и я ощутила шок после разлуки; как же я застенчива; как разочарована собственным телом; как чувствительна к новым оттенкам чувств – я уловила нечто «женственное» и более зрелое; она приехала прямиком с вокзала, не переодевшись, и была изможденной, не такой красивой, как обычно. Мы сидели и разговаривали на диване у окна, вернее, она молчала, а я болтала, отчасти чтобы отвлечь ее внимание от меня, отчасти, чтобы она не подумала: «Ну, и это все?», – как она, должно быть, думала, после того как всецело раскрылась мне в письменном виде. Таким образом, каждый из нас испытал разочарование, но, возможно, и некоторую уверенность… Одной встречей это может не ограничиться. Но я справедливо сравнила ее состояние со стаей птиц, летающих взад-вперед, мечущихся, сбитых с толку, возвращающихся после долгого путешествия обратно в гущу событий. Она была более спокойной, застенчивой и неловкой, чем обычно. Она не готова к разговорам с Нелли или миссис Картрайт и стоит как школьница у доски. Думаю, она вполне может заставить Гарольда уйти с работы. Хотя ей с ее «великой жизнью», как мне кажется, с Дотти419 и всеми остальными, кого я почти не знаю, необязательно быть в центре внимания. А я не могу писать. Хотя до этого могла. Внезапно меня покинуло то, что называют инстинктом. Большинство людей, несомненно, всю жизнь так живут. Мейнард встретил Джорджа и леди Маргарет [Дакворт] у Дарвинов; пишет, что он притворщик, а она исчадие ада. Она теперь ходит с палкой. Что за унылый мир, где эти простачки встречаются раз в 20 лет или около того.

9 июня, среда.

В прошлую субботу я заболела гриппом; сидела под палящим солнцем на стадионе «Lord’s420» и тряслась от озноба; поэтому ни с кем толком не виделась, кроме обитателей типографии, и отменила поход на «Дон Жуана»421; Дэди и Хоуп422 придут сегодня вечером, а Осберт [Ситуэлл] – завтра на ужин. Вся моя кипучая энергия разом покинула меня. Я понемногу, с большим трудом переделываю эту вечную лекцию «Как читать?», поскольку «Yale Review