– Что сделала? – Половцев сделал стойку, словно хорошая легавая. – Где она сумела переломаться? С парашютом прыгала?

– Вроде, с лестницы грохнулась. – пожала плечами полная дама в белом халате. – Она мне звонила бедняга, прям рыдала. Брела, говорит, с работы поздним вечером, уставшая как собака, в подъезде постоянно хулиганы лампочки бьют, а тут еще и лифт сдох. Она по лестнице потопала в темноте, до второго этажа почти добралась, и вдруг ее по ногам словно что-то хлестнуло. Вот будто плетью, такое чувство! Она заорала, за перила ухватилась, но рука стала скользить, и она вниз полетела. Говорит, перила словно маслом смазали, не удержаться. Летела аж до первого этажа, и все – не помнит ни фига больше. Ну и вот, ее в корсет заковали, как космонавта, так и лежит до сих пор. Позвоночник в двух местах сломан, говорят. Хорошо, если когда-то на ноги встанет.

– Печально. – выдавила я. – А на смену новая пришла? Из нашего города, вы ее знали?

– Да я что, весь город знаю? – возмутилась та. – Какая-то дамочка, мерзкая такая, вся серая, как крыса. Еще и очках, из интелихенции, блин! Измалеванная вся, с губищами во! – она развела большой и указательный палец как могла шире. – Ресницы метровые, прости Господи, думала, аж стекла очков пробьют. В мое время такие дамочки только на панели стояли. А руки у нее не из того места росли, После ее уборки пылюха повсюду оставалась! Мне на кухню войти противно было, жир на сковородах оставался!

– Мне вы не жаловались. – холодно сказала Алена. – Почему?

– А я не доносчица! – еще больше разозлилась та. – Если видите грязь, так сами разберетесь. А нет – что я, буду вас туда тыкать, как щенка? И вообще, можете уволять, меня Борисовы все время к ним переманивают, нафига я тут днями ломаюсь, да еще оскорбления терплю!

– Роза Марковна, вас я не имела в виду. – намного мягче проговорила Алена. – Вы отличная повариха, и я знаю что ничего плохого вы бы не сделали.

– Вы помните, когда в доме появилась новая уборщица? – встряла я.

Толстуха лишь развела руками.

– Я могу по журналу посмотреть. – радостно отчитался охранник. – У меня все новые люди отмечены, с датой, и паспортными данными!

Он повернулся и буквально бегом бросился к выходу, но был остановлен жутким, с надрывом криком: “Стоять!”

– Мы посмотрим ваш журнал, но чуть позже. – уже спокойнее пояснила Алена. – сейчас важнее понять, когда и куда она делась из дома 16 сентября. Записи с видеокамер стерты, так что вы должны это рассказать по памяти.

– Это когда Вадик пропал? – тоненький голосок горничной задрожал, и она с удвоенной скоростью стала зергать рюшечки передничка. – Да, Наташа в тот день что-то мыла, я не присматривалась. Вроде, лестницы драила… наверное… А потом, когда крики начались, я оборачиваюсь к лестнице, а ее уже нет. Даже не знаю, как она вышла. Наружная дверь у нас тугая, с доводчиком, когда кто выходит, я вздрагиваю от удара. А тут не слышала. Хотя, так кричали…

Она с опаской поглядела на хозяйку, и я поняла, чьи крики так напугали девушку.

– Во сколько это было? – посмотрев на мрачную, как осеннее небо, Алену, я уточнила вопрос: – Вы перезвонили учительнице сына в 9.29. верно? Скорее всего, крики раздались тогда же. Значит, Наташа исчезла в это же время…

Девушка лишь пожала плечами, немного успокоившись:

– Наверное. Или немного раньше. В любом случае, утром она была в доме.

– А вы сами во сколько приходите? – задал вопрос Половцев, с интересом рассматривающий пышечку. – Вас как величать?

– Я Женя. В 8 утра прихожу. – немного испуганно пролепетала она, сильно краснея и опуская голову. – Иногда раньше прибегаю, вот как автобус ходить начинает. Мне еще хозяину надо кофе подать, с блинчиками.