Оба архиепископа в ноябре 1934 года не позволили молодому священнику Лукину сделать клеветнический доклад о безбожии и масонстве Н.К. Рериха. Но эти идеи получили развитие в харбинской прессе, и отношения с ранее дружественными православными иерархами стали более чем прохладными. Часовню-Памятник начали строить по проекту епархиального архитектора М.М. Осколкова, и Николай Константинович напишет: «…Архиепископ Нестор и прочие церковники опять показали себя с темной стороны»[71].
Самой неоднозначной фигурой среди православных иерархов был Шанхайский епископ Виктор, очень резко выступивший против Шанхайского содружества Св. Сергия, основанного под духовным руководством Рериха. О его негативных отзывах неоднократно писали Николаю Константиновичу различные корреспонденты. При личных встречах с Рерихом в Пекине епископ был весьма любезен, но, как выяснилось впоследствии, многие нити харбинской клеветы тянулись именно от него.
Находясь в эпицентре русской диаспоры, Н.К. Рерих не отказывал в духовной беседе людям ищущим, и вскоре вокруг него образовался круг единомышленников, чье сознание оказалось созвучным философии Живой Этики. Николай Константинович посвящал в ее основы тех, в ком видел искреннюю заинтересованность. Среди них был и писатель Альфред Хейдок, который впоследствии вспоминал:
«Могут спросить – чем мы занимались на наших собраниях? Так как клевета преследовала Н.К. Рериха, то возможно, что под таким вопросом будет скрываться подтекст – “Какие заговоры вы там устраивали?”..
И я отвечу:
– Никаких.
В том-то и горькая ирония судьбы, что люди усматривают нечто предосудительное именно там, где устремляются к самым высшим идеалам. <…> Николай Константинович нам лекций не читал. В спокойной и неторопливой беседе просто и доходчиво говорил о наступающей Новой эре планеты, о новом человечестве, которое должно прийти на смену нынешнему, задыхающемуся в ярости хищнических захватов и, как слепое, идущему к взаимоистреблению»[72].
Из этих людей образовалось прочное содружество, его члены и в дальнейшем поддерживали связь с Рерихами, а после 1945 года и репатриации, несмотря на суровый прием, который оказала им Родина, некоторым из них удалось принести в СССР и передать ищущим весть Живой Этики.
Во время своего пребывания в Харбине Н.К. Рерих неизменно участвовал в наиболее значимых мероприятиях русской эмиграции, в частности в ежегодном Дне непримиримости (7 ноября 1934 года), посвященном памяти тех, кто отдал свою жизнь в борьбе за освобождение России от коммунизма.
Об отношении Рерихов к Советской России в 1930-е годы следует рассказать более подробно. Рерихи были патриотами своей страны и на чужбине продолжали трудиться во славу Родины. Но Советский Союз и Россия были для них понятиями неравнозначными. Позитивное отношение Рерихов к СССР, которое они высказывали в период своего визита в Москву в 1926 году, сменилось критическим в связи с изменениями внутри страны. Конструктивный потенциал молодой советской республики угасал по мере ее неуклонного движения к тоталитаризму. Учение коммунизма и новый социалистический строй, искаженный репрессивными механизмами Сталина, из оздоравливающей силы превращались в болезнь для страны. За границу просачивались сведения о «допросах с пристрастием» и лагерях. Фашизм и коммунизм оказывались на одной чаше мировых весов. В открытом письме в Совет Народных Комиссаров академик И.П. Павлов писал как раз в 1934 году: «Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До вашей революции фашизма не было. Все остальные правительства вовсе не желают у себя то, что было и что есть у нас, и, конечно, вовремя догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались вы, – террор и насилие»