— Амэно! — Тор не обернулся. — Ты любишь меня?

Сердце колыхнулось волнением, без привычного второго удара за Сальваторе. Связь между нами пропала, эмоции сменялись тишиной, и это разрушило равновесие. Вопрос командира вызвал страх — я знала ответ. Чувства к Торе на самом деле никогда не существовали, а иллюзию создавало колдовство Эммы. О, Сильван! Я совершила ошибку, пообещав любить синьора Сальваторе до последнего вздоха. О, святейшие печати…

— Так и думал, — с горечью в голосе ухмыльнулся Тор. — Амэно Гвидиче, этого я боялся.

— Чего ты боялся, Тор Сальваторе? — прекрасно понимая, о чём он говорит, предпочла строить из себя дурочку.

— Что твои чувства всего лишь эхо моей любви к тебе, куколка, — Торе встал с кресла и повернулся.

Дождь распрямил его кудри, капли тонкими ручейками стекали по пухлым щекам. Даже в слабом свете дворовых фонарей я видела угасающие искры надежды во взгляде Сальваторе. Я — убийца, вонзившая отравленный кинжал в спину самого прекрасного мужчины в мире. За пару часов мне пришлось пережить разрыв наших душ, невыносимый страх одиночества и неожиданно понять, что мои чувства к нему всего лишь отголосок заклятья. Сожаления заполнили опустевший сосуд души, но ничего изменить нельзя.

— Выдвигаемся на рассвете, компаньон. Как только вернём тебе магию, можешь отправляться на вольные хлеба.

Раскрыв рот от удивления, смотрела, как синьор Тор Сальваторе шлёпает тапками по лужам, направляясь в замок, и не могла поверить, что между нами всё кончено. Вот так — быстро, без сожалений, сантиментов и скупой мужской слезы.

***

На рассвете я попрощалась с синьорой Мартой и покинула двор Мариам. «Малыш» запряжённый лошадьми стоял за мостиком, ведущим к замку, а Торе уже сидел на месте возницы. Командир выглядел вполне бодрым и полным сил. Он внимательно изучал дорожную карту, наверное, прикидывал удобный маршрут до Илиси. Ожидала увидеть измученного бессонной ночью, помятого Ловчего, но внешность Сальваторе не давала и полнамёка на плохой сон. Сегодняшняя ночь стала для меня испытанием — глаз не сомкнула, давясь виной и слезами. Кажется, подушку в моей спальне можно отжимать.

Остановилась, прислушиваясь к чириканью птиц в рассветной тишине леса, к шелесту полуобнажённых крон деревьев и собственному сердцу — ничего. Не ощутила прежнего трепета от встречи с Сальваторе. В груди шлёпало ровно, без спешки.

— Волшебного утра, Амэно, — Тор скользнул по мне коротким взглядом и снова уставился в развёрнутый свиток.

— Волшебного, — смутилась. Ожидала совсем других эмоций от Торе.

— Не морочь себе голову, Амэ, — он словно не потерял способность читать мои мысли, — всё в порядке. Я ценю честность куда больше фальшивой любви.

Оставив слова Сальваторе без ответа, кивнула и открыла дверь дилижанса. Внутри никого не было — Ромео и Мими ещё не собрались в дорогу, а на мягком бархатном сидении лежал исписанный лист. Почерк Тора, не успевшие высохнуть чернила — я перепачкала пальца, но сложилось впечатление, что кляксы остались на сердце. Приказ командира Ловцов безумия — Торе собирался платить мне кулак золота раз в двадцать дней и пятьдесят процентов от награды за найденную безумную ведьму сверху. Еда, оплата комнат в тавернах и мелкие дорожные траты «за счёт заведения», в смысле — расходы брал на себя синьор Сальваторе. Хорошие условия, достойные компаньона командира Ловчих, но само наличие официальной бумаги, так небрежно оставленной внутри дилижанса, меня здорово разозлило.

— Потрудитесь объяснить, синьор, что это значит? — пулей вырвалась из кареты и застыла, сжимая приказ в вытянутой руке.