Он ставит передо мной тарелку ароматной яичницы с помидорами, а затем садится напротив и строго произносит:

– А теперь, Наташ, нам нужно серьезно поговорить.

6. Глава 6

Обычно фраза «нам нужно серьезно поговорить» ничего хорошего не предвещает. Но за ночь я созрела для основательного диалога, поэтому кладу в рот обжигающий кусочек яичницы и демонстрирую готовность слушать.

– Наташ, я долго думал и по-прежнему считаю, что мы должны обратиться в полицию, – вздохнув, говорит Стас. – Это будет единственно верным решением.

Понятно. Он намерен стоять на своем. Впрочем, как и я.

– Аню отправят в приют. Ты этого хочешь?

– Да мне, черт возьми, плевать, куда ее отправят! – он хмурится, с силой сжимая вилку. – Нас с тобой вообще ни коем образом не касается будущее этого ребенка!

– Даже если она твоя дочь? – интересуюсь спокойно.

– Ты опять за свое, да? – Стас злится. Желваки играют, брови сомкнуты на переносице. – Я тебя никогда не изменял и не собираюсь! Так что, пожалуйста, прекрати называть эту девочку моей!

– Как ты думаешь, сколько Ане месяцев? – помолчав, спрашиваю я.

– Не знаю… А что? – Стас явно удивлен вопросом, который прозвучал не в тему. – Какое это сейчас имеет значение?

– Мне просто кажется, что ей месяцев шесть-семь, не больше, – продолжаю я.

– Ну допустим, – он делает раздраженный глоток из чашки. – И что с того?

– Девять плюс шесть равно пятнадцать. То есть, если наши предположения верны, Аню зачали примерно год и три месяца назад.

– Наташ, я не понимаю, к чему вся эта арифметика?! Ты издеваешься надо мной, что ли?

– Нет. Просто пытаюсь сопоставить даты.

– Какие еще даты?

– Помнишь, у нас был кризисный момент? Мы разъехались и какое-то время жили порознь?

– Да…

– Так вот, это был июль прошлого года. Как раз год и три месяца назад.

Повисает пауза. Стас буравит меня немигающим напряженным взором, а чашка, которую он держит в руке, начинает слегка подрагивать. Я облизываю пересохшие от волнения губы. Муж сглатывает. Затем опускает чашку на блюдце и сипло произносит:

– Наташ, это ничего не значит. Просто совпадение, не более того.

– Тебе не кажется, что в этой истории слишком много совпадений? – я опускаю глаза в пол, всеми силами стараясь подавить подступающие слезы.

Душа рвется в клочья от обиды и боли. Потому что с каждой новой секундой я все больше и больше уверяюсь в том, что таких совпадений в жизни не бывает.

– Кажется, – отвечает он. – И поэтому я склоняюсь к мысли, что та ненормальная спланировала все заранее.

– Специально родила ребенка, чтобы нам насолить? – горько усмехаюсь я.

Оборонительная позиция Стаса объяснима и понятна. Но она напрочь лишена логики. И он сам в глубине души это понимает.

– Так, может, это вообще не ее ребенок? – муж снова строит теории заговора. – Может, она его украла?

– Стас, – тихо произношу я. – Я понимаю, что ты встревожен и смятен, но все же подумай, зачем какой-то женщине красть ребенка, а затем передавать его нам? Чтобы навлечь на нас проблемы с полицией? Возможно. Но разве у нас есть враги, желающие нам зла? У меня нет. А у тебя?

– Я… Я не знаю, – он утомленно трет виски.

– Если мы сделаем тест на отцовство, то все вопросы отпадут сами собой, – продолжаю гнуть свою линию. – Если у Ани нет твоей ДНК, то мы тут же передадим ее в соответствующие органы. Но если вдруг выяснится, что она твоя дочь, то тогда…

– То что тогда, Наташ? Что тогда?! – взрывается муж. – Ты хоть понимаешь, как абсурдно звучит твоя идея? Ты будто заранее винишь меня в измене, которую я не совершал! Но даже если на секунду чисто гипотетически предположить, что эта девочка – действительно мой ребенок, что нам это даст, Наташ? Ну, кроме боли и страданий, разумеется?