При этом корреляция глобальной технологичности дискурса и его культурной детерминированности, во-первых, зависит от сферы общения (насколько последняя является результатом и воплощением глобализации и интернационализации производства и общественной жизни), во-вторых, отражает модели, как минимум, трёх процессов взаимопроникновения дискурсивной технологичности и национальной специфичности: доминирования, поглощения или динамического равновесия двух названных составляющих институциональной коммуникации.

«Несмотря на то, что анализ разговора предполагает, что коммуниканты обладают равными социальными ролями, очевидно, что и группа, и институциональное представительство, и в целом социальное неравенство воспроизводят различия в контроле над текущим диалогом. Эти различия возникают, например, в разговоре между мужчинами и женщинами, взрослыми и детьми, белыми и черными, богатыми и бедными или между более и менее образованными. Признается, что такой контроль со стороны более влиятельного коммуниканта может распространяться на распределение и присвоение реплик, выбор речевых актов, отбор тем и переходов от одной темы к другой, определение стиля»

(ван Дейк, 2013: 63)

Всем нам с детства хорошо знакома ситуация, в которой мы вопреки своей воле совершаем какой-либо поступок: садимся в кресло зубного врача, учим наизусть длинное стихотворения в школе, надеваем шапку по настоянию мамы, прежде чем выйти на улицу всего на минуту. С наступлением совершеннолетия эта ситуация принципиально не меняется: теперь нужно надевать неудобный шлем при езде на мотоцикле, читать на пачке с сигаретами предупреждение о вреде курения, садиться в кресло страхового агента… И на новом жизненном этапе список подобных обязанностей вряд ли уменьшится. Дело в том, что в данных ситуациях мы не просто о себе заботимся, лечимся или учимся, мы обязаны о себе заботиться, лечиться или учиться. В противном случае нас заставят это сделать, не считаясь с нашим мнением. Забота о другом через ограничение его свободы – особый вид организации социального порядка, получивший в литературе название «патернализм».

Обобщая дефиницию патернализма, данную философом права Г. Дворкиным, можно сказать, что понятие патернализма объединяет широкий круг явлений, для которых характерно действие во благо индивида или группы индивидов, которое, однако, может противоречить или не в полной мере соответствовать их воле (Dworkin, 2005: 1).

Особенность данного вида социального взаимодействия заключается в его амбивалентности – оно предполагает достижение блага другого за счет легитимной возможности причинения ему дискомфорта. Это противоречие стало отправной точкой в исследовании патернализма в ряде гуманитарных наук (Осипова, 2006: 10):

В названных выше подходах патернализм довольно подробно описан как социальная практика, вместе с тем его дискурсивная составляющая исследована слабо. В данной работе нами предпринята попытка восполнить этот пробел и описать дискурсивные свойства патерналистского взаимодействия. Однако прежде ознакомимся с имеющимся в данной области теоретическим заделом – выводами теории медицинской коммуникации об особенностях патерналистского общения между врачом и пациентом.