Самые умные журналисты побежали прочь, наглые ломанулись к нам, а им наперерез покатились охранные дроны, сгрудились вокруг затоптанной девушки. Один из них добрался до нас и начал трансформироваться, полыхая превентивными электрошоковыми разрядами.

Под прикрытием Хайро мы рванули к лестнице, которая вела в здание Центра оценки, вобравшее в себя архитектуру разных эпох. Первый высоченный этаж — монументальный, белый, с огромными колоннами, подпирающими балкон с лепниной, выше — стекло и пластик, девять ярусов.

Часть журналистов, игнорируя охранных дроидов, рванула за нами. Несколько упало — видимо, дрон начал стрелять парализующими. Сообразив, что теперь не отвертеться, полицейские взяли щиты и шагнули к нам.

Робокоп провел идентификацию, убедился в нашем праве пройти, и мы просочились сквозь оцепление. Журналисты отстали.

Только за спинами полицейских я выдохнул, поправил перекошенный пиджак — хорошо, пуговицы на месте, иначе пришлось бы расстегивать. А вот Тобиасу разорвали рукав. Ханг как-то умудрился остаться без галстука.

Хайро пришлось остаться с другой стороны оцепления.

— Удачи, парни! — прокричал он на прощание. — Возвращайтесь гражданами!

Мы, перепрыгивая через ступеньки, поднялись ко входу, остановились у закрытой широкой двери, стилизованной под дерево. Кроме нас, тут не было других претендентов: остальные, боясь опоздать, прибыли на тестирование заранее.

— Ну что, заходим? — спросил Тобиас, нервно озираясь. Такое внимание его сильно напрягало — куда больше, чем Ханга, прошедшего испытание «Дистивалем», и меня, побывавшего и там, и на Демонических играх. — Кто первый?

Вход разрешался только по одному. Место, где определяются судьбы людей, охранялось пуще золотохранилища, а уж порядки внутри были как в армии. Или концентрационном лагере, нам о них рассказывал мистер Ковач. «Все потому, — объяснял он, — что вы для человечества никто — пока не доказали, что достойны гражданства».

— Пойду первым, — предложил я.

Парни кивнули, похлопали меня по плечу, и я потянулся к золотистой ручке, коснулся ее — дверь, вместо того чтобы распахнуться навстречу, втянулась в стену, и я понял, что декор и дерево — имитация, голограмма, наложенная на стекло.

Как только я пересек порог и шагнул во мрак, стекло потемнело, вспыхнул свет, и я обнаружил себя в небольшом ярко освещенном боксе, справа сразу же появилась голограмма равнодушного лица клерка.

— Идентифицируйте себя, претендент на гражданство.

— Шеппард, Алекс Киран, — проговорил я, чувствуя, как пересыхает горло.

— Имя, данное при рождении.

— Шеппард, Александр Киран.

— Год рождения?

— Две тысячи пятьдесят девятый.

— Назовите имена родителей.

— Маркус и Элен Шеппард.

— Гражданская категория родителей?

— Категория F.

— Подтвердите, что вы в трезвом уме и твердой памяти.

— Э… Подтверждаю.

— Чем вызвана неуверенность, с которой вы ответили на последний вопрос?

— Я не выспался.

— Подтвердите, что вы не находитесь под влиянием стимулирующих, ускоряющих, наркотических или алкогольных веществ?

— Подтверждаю.

— Вы осознаете, где находитесь, с какой целью прибыли и каковы могут быть последствия вашего пребывания здесь?

— Да.

— Подтвердите, что прибыли сюда по доброй воле, не по принуждению, с единственной целью: сдать гражданские тесты и смиренно, со всем уважением к человечеству и законам Земли, принять любое решение гражданской комиссии.

— Подтверждаю.

— Предъявите содержимое карманов и рюкзак для досмотра.

Эта процедура не заняла много времени, словно рюкзак просто просветили, после чего вернули. По всей видимости, ничего запрещенного не нашли, потому что сразу после этого клерк перешел к следующему этапу: