[65] Если вспомнить, что приостановка движения либидо обусловлена провалом сознательной установки, мы сможем понять, какие именно важные семена скрываются в бессознательных состояниях, активизируемых регрессией. Эти семена содержат в себе элементы другой функции, исключенной сознательной установкой, функции, которая была бы способна эффективно дополнить или даже заменить неадекватную сознательную установку. Если мышление терпит неудачу в качестве адаптирующей функции, поскольку оно затрагивает ситуацию, к которой можно адаптироваться лишь при помощи чувства, то бессознательный материал, активируемый регрессией, будет содержать недостающую функцию чувствования, пускай в зачаточном состоянии, архаическую и неразвитую. Аналогичным образом в противоположном случае регрессия активизирует мыслительную функцию, которая эффективно компенсирует неадекватность чувствования.

[66] Активизируя бессознательный фактор, регрессия противопоставляет сознанию проблему психического, противоположную задаче внешней адаптации. Естественно, что сознательный разум должен сопротивляться усвоению регрессивных состояний, но все-таки он в конечном счете вынужден, вследствие невозможности дальнейшего развития, подчиняться регрессивным ценностям. Иными словами, регрессия приводит к необходимости адаптироваться к внутреннему миру психики.

[67] Адаптация к окружающей среде может потерпеть неудачу из-за односторонности адаптируемой функции, а адаптация к внутреннему миру может не состояться из-за односторонности рассматриваемой функции. Например, если приостановка движения либидо стала результатом неспособности мыслительной установки справиться с требованиями внешней адаптации (и если бессознательная функция чувствования активизируется посредством регрессии), то внутренний мир постигается исключительно через установку на чувства. Поначалу этого может быть достаточно, но по прошествии некоторого времени такое положение дел окажется неадекватным, и мыслительной функции тоже придется вмешаться; то же самое верно и для обратного, когда мы взаимодействуем с внешним миром. Следовательно, полная ориентация на внутренний мир остается необходимой лишь до тех пор, пока не достигнута внутренняя адаптация. Едва адаптация происходит, прогрессия может начаться заново.

[68] Принцип прогрессии и регрессии отражен в мифе о ките-драконе, изложенном Фробениусом[66], как я подробно показал в своей книге «Метаморфозы и символы либидо» (абз. 307 и далее). Герой мифа выступает символическим выражением движения либидо. Проникновение в дракона – это регрессивное движение, а путешествие на восток («ночное плавание по морю») и сопровождающие его события символизируют попытку адаптироваться к условиям психического внутреннего мира. Полное поглощение и исчезновение героя в чреве чудовища отражают утрату всякого интереса к внешнему миру. Победа над чудовищем изнутри есть достижение адаптации к условиям внутреннего мира, а выход наружу («выскальзывание») из чрева чудовища с помощью птицы, происходящий в момент восхода солнца, символизирует возобновление прогрессии.

[69] Характерно, что чудовище предпринимает ночное плавание по морю на восток, то есть по направлению к восходу, когда герой находится у него в чреве. Мне кажется, что это указывает на следующий факт: регрессия вовсе не обязательно является отступлением в смысле обратного движения или дегенерации; скорее она олицетворяет необходимую фазу развития. Впрочем, индивидуум не осознает того, что он развивается; он ощущает себя в принудительной ситуации, которая напоминает ему о раннем инфантильном или даже эмбрионическом состоянии внутри материнского чрева. Лишь если он застревает в данном состоянии, можно говорить об инволюции